Вновь: ложный мессия. Никита Владимирович Чирков

ведет его лишь одиночество. Я оказался слаб перед его силой… перед его мудростью. Затмила она мою веру в твою любовь и заботу. О Матерь Кассандра, да прости детей своих за глупую наивность.

      Все руки несчастного старика были покрыты глубокими ранами, чье нанесение стало приемлемой ценой в момент спасения своей жизни от нападения некоего врага. Оскар быстро составил общую картину: один или несколько нападавших не справились с покушением, после чего по неизвестной причине позволили жертве убежать. И вот он сидит на коленях, трясущимися руками то тянется к остаткам памятника, то кладет ладони на состоящий из круглых каменных пластин пол, чья поверхность потрескалась в местах падения тяжелой скульптуры. Повреждения растянулись уродливой паутинкой во все стороны, разрушив когда-то красивую плоскую площадку.

      – Посмотрю, что есть в покоях священника. Будь начеку, все это… – Алви в изумлении оглядывался вокруг, указывая на разрушенный памятник, – все это неправильно.

      Алви побежал к двери покоев в храме, внаглую наступая на разрушенный памятник, реакцию на что старик отметил кратким: «Богохульники…»

      Оскар достаточно быстро понял бессмысленность самой попытки выйти на разговор с теряющим связь с реальностью стариком. Тот уже не замечал ничего вокруг, глаза его горели болью, тело умирало, мысли же извергали жажду понимания богини, чей лик лежит разбитым почти у него ног. Чуждое Оскару поклонение шокировало столь сильно, сколь с неприличным опозданием удивился он одному инородному наблюдению: кровь этого немощного была бледной. Она вытекала из ран старика, охватив достаточно много места вокруг, дабы испугаться уже не только неестественного цвета, но и неизвестного состава. Искреннее изумление Оскара отбило страх перед спрятанным в тумане гипотетическим противником. Оказалось, что эта бледная кровь тянется откуда-то слева, если смотреть на храм. Чем больше он вглядывался в сменяющийся туманом страшный лес, тем меньше разум искал объяснения, уступая место злости, выступающей ответной реакцией на глубочайшее непонимание. Старик все молил о понимании, дабы Матерь Кассандра одарила его временем для заслуги прощения… он все молил и молил, повторяя одно и то же громче и громче, хватая воздух из последних сил… И только Алви выскочил из покоев с небольшим тряпичным мешком, как полные изумления глаза Оскара отвлекли его от радостной находки медикаментов – раны на руках и теле старика стали заживать… исцеление поврежденных тканей и органов происходило столь быстро, сколь неестественно. Порезы затягивались, кожа немного омолаживалась, ссадины и прочее исчезали так, как будто бы их замазывали невидимыми красками. Старик выдохнул с глубочайшим облегчением, слезы радости благодарили ее за бесценные дары.

      – Не слова – лишь поступки отблагодарят дар твой душе моей. И не будет покоя моим рукам и ногам, моим мыслям и чувствам, покуда вера наполняет сердце мое. Ведет на защиту твоей воли от тех… от тех, кто слишком молод. Они