Лиделиум. Наследие Десяти. Рия Райд

Марка и Питера, – Михаил Перх был одним из пилотов нашей исследовательской группы. Вероятно, он меня не вспомнит, но попробовать стоит, я должна с ним поговорить.

      Питер моментально подскочил на месте и перехватил устройство. Его глаза заблестели от возбуждения.

      – Ты уверена? – спросил он.

      – Абсолютно.

      – Михаил Перх, – прочитал Марк, перегнувшись через его плечо. – Пятьдесят восемь лет. Пятьдесят четвертая каста. Стаж пилотирования – тридцать два года. – Он склонился сильнее и быстро заводил пальцем по экрану. – Была семья, жена и два сына, из них всех остался в живых только он. В день воздушной атаки попал под бомбардировки, но его, видимо, вовремя вытащили. Остался без глаза, треть кожного покрова уничтожена сильными ожогами. Находится у нас в сороковом медицинском отсеке. Психическое состояние отмечено как крайне нестабильное.

      Марк неуверенно взглянул на меня, проведя тыльной стороной ладони по взмокшему лбу.

      – Ты правда хочешь поговорить с ним? Мы не можем знать наверняка, как он отреагирует…

      – Плевать, как он отреагирует, – прервал его Питер. – Если это поможет нам понять, что случилось на Мельнисе, то я готов снять с него остальные семьдесят процентов кожного покрова, пока он не расскажет все, что знает.

      Меня передернуло, в то время как по лицу Марка прошла тень. Питер закатил глаза.

      – Я выражался фигурально, ясно? Другими словами, я согласен с Марией – нам стоит попробовать.

      Не выпуская планшета из рук, он быстрыми шагами направился к выходу и резко распахнул дверь.

      – Прошу прощения, что прерываем ваши интимные беседы, – громко огласил он, с мнимым сожалением оглядывая Алика, который едва успел отскочить в сторону, – но, кажется, мы нашли следующего бедолагу для наших пыток и намерены прямо сейчас нарушить его покой.

      Андрей поднял на него тяжелый взгляд. Он выглядел уставшим… и подавленным. Настолько, что, когда наши глаза встретились, у меня защемило сердце.

      – Ты узнала кого-то? – спросил он.

      Я кивнула:

      – Не уверена, что он узнает меня, мы едва знакомы, но…

      – Это лучше, чем ничего, – закончил за меня Алик.

      В его глазах отражалось все, что было мне так необходимо: сочувствие, поддержка, доброта вперемешку со смущением. И при этом ни капли осуждения, сомнения или враждебности. Неожиданно я почувствовала невероятное облегчение от того, что, даже узнав правду о вчерашнем вечере, Алик не изменил свое мнение обо мне. Я с удивлением обнаружила, как, оказывается, мне было важно, что он подумает, и как сильно я нуждалась в нем сейчас – в единственном человеке в Диких лесах, в компании которого я ощущала себя в безопасности.

      Сороковой отсек находился недалеко от зала с десятками боксов, где я очнулась вчера. То ли оттого, что места в Диких лесах было достаточно, то ли оттого, что Михаил Перх был особенным пациентом – ему выделили отдельную палату.

      В течение нескольких минут, пока мы шли, Алик болтал