День триффидов. Джон Уиндем

в одном-то я был уверен совершенно. Реальность или кошмар, а мне хотелось выпить, как никогда в жизни.

      В переулке за воротами не было ни души, однако почти напротив оказался кабачок. Я и сейчас помню, как он назывался: «Герой Аламейна». На железных крючьях над приоткрытой дверью висела вывеска с очень похожим изображением виконта Монтгомери.

      Я ринулся прямо туда.

      Когда я вошел в общий бар, меня на миг охватило покойное ощущение обыденности. Бар был прозаичен и знаком, как все бары.

      Но хотя в этом помещении не было никого, что-то, несомненно, происходило в задней комнате. Я услыхал тяжелое дыхание. Хлопнула пробка. Пауза. Затем голос произнес:

      – Джин, будь он неладен! К черту!

      Зазвенело разбитое стекло. Послышался сдавленный смешок:

      – Зеркало, кажись. На что теперь зеркала?

      Хлопнула другая пробка.

      – Опять проклятый джин, – обиженно сказал голос. – К черту джин!

      На этот раз бутылка угодила во что-то мягкое, стукнулась об пол и покатилась, с бульканьем разливая содержимое.

      – Эй! – позвал я. – Я бы хотел выпить.

      Наступила тишина. Затем голос осторожно осведомился:

      – Это кто там?

      – Я из больницы. Я хотел бы выпить.

      – Что-то не припоминаю вашего голоса. Вы зрячий?

      – Да, – ответил я.

      – Тогда лезьте через бар, доктор, ради бога, и найдите мне бутылку виски.

      – В таких делах я доктор, это верно, – сказал я.

      Я перелез через бар и вошел в заднюю комнату. Там стоял пузатый краснолицый человек с седыми моржовыми усами, одетый в брюки и сорочку без воротничка. Он был изрядно пьян. Кажется, он раздумывал, открывать ли бутылку, которую он держал в руке, или запустить ею мне в голову.

      – А ежели вы не доктор, то кто вы? – спросил он подозрительно.

      – Я был пациентом… но выпить я хочу, как любой доктор, – ответил я и добавил: – У вас опять джин.

      – Опять! Вот сволочь, – сказал он и отшвырнул бутылку. Она с веселым звоном вылетела в окно.

      – Дайте-ка мне штопор, – сказал я.

      Я взял с полки бутылку виски, откупорил ее и вручил ему вместе со стаканом. Себе я налил порцию крепкого бренди, долив немного содовой, затем еще одну порцию. После этого дрожь в моих руках несколько унялась.

      Я взглянул на своего собутыльника. Он пил виски, не разбавляя, прямо из горлышка.

      – Вы напьетесь, – сказал я.

      Он остановился и повернул ко мне голову. Я мог бы поклясться, что его глаза видят меня.

      – Напьюсь, сказали тоже! – произнес он презрительно. – Да я уже пьян, черт подери!

      Он был настолько прав, что я не стал спорить. Секунду подумав, он объявил:

      – Я должен стать еще пьянее. Гораздо пьянее. – Он придвинулся ко мне. – Знаете что? Я ослеп. Слепой, понимаете? Как летучая мышь. И все слепые, как летучие мыши. Кроме вас. Почему вы не слепой, как летучая мышь?

      – Не знаю, – сказал я.

      – Это все проклятая