Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна. Алексей Дельнов

что молодым не то что хорошо бы заранее получше узнать друг друга – им вообще лучше всего увидеться в первый раз только во время свадебного обряда. Но попробуй уследи – особенно в деревне (а там всегда проживало подавляющее большинство китайцев), где все рядом: и в поле на работе, и в лес по ягоды, и вообще весна есть весна. Вспомним такую песню из «Шицзин»:

      Чжуна просила я слово мне дать

      Больше не лазить в наш сад, на беду,

      И не ломать нам сандалы в саду.

      Как я посмею его полюбить?

      Страшно мне: речи в народе пойдут.

      Чжуна могла б я любить и теперь,

      Только недоброй в народе молвы

      Девушке нужно бояться, поверь!

      Все же думается, что «молвы бояться – в лес не ходить» считал не только Чжун, но и его подружка. В этой песне дышит живая жизнь, как и в такой вот:

      Слива уже отпадает в саду,

      Стали плоды ее реже теперь.

      Ах, для того, кто так ищет меня,

      Мига счастливей не будет, поверь.

      Сливы уже отпадают в саду,

      Их не осталось и трети одной.

      Ах, для того, кто так ищет меня,

      Время настало для встречи со мной.

      Сливы опали в саду у меня,

      Бережно их я в корзину кладу.

      Тот, кто так ищет и любит меня,

      Пусть мне об этом скажет в саду.

      В целом, конечно, женщина считалась существом второго сорта. Вспоминается сценка из китайского исторического фильма (впечатление он производил достоверное). Престарелый отец решает вправить мозги непутевому сыну – гуляке и выпивохе. Тот становится на корточки, задирает халат – и старик начинает потчевать его бамбуковой кашей. Присутствующая при этом невестка взывает к милосердию: «Отец, умоляю, простите его!». Наказуемый немедленно вскакивает и в ярости начинает хлестать жену по щекам: «Как ты смеешь, дрянь, встревать в мужские дела!». А старик-отец упрашивает его, неуверенно и даже немного заискивающе: «Сынок, не будь так строг с ней, она же всего лишь женщина».

      На первые роли выходили только заслуженные матери семейств, жены «большаков», а тем более их вдовы. Только надо помнить еще и о том, что глава семьи, когда уже седина в бороде и бес в ребре, мог привести в дом наложницу и сделать полноправным наследником ее сына, а не кого-то из сыновей своей благоверной. Но как всегда и всюду, так и в Китае – хоть в древнем, хоть в каком: кому как повезет, кто как настоит на своем.

      Но в одной сфере китайским женщинам с древнейших времен повезло, пожалуй, больше, чем представительницам прекрасного пола других национальностей – в сфере интимной жизни. Не будем слишком углубляться в этот заманчивый предмет, но отметим, что китайцы были убеждены в том, что правильно исполненный любовный акт не затуманивает разум, а позволяет приобщиться к предельно доступной человеку полноте космического бытия. Настоящий мужчина в любовной игре должен заботиться в первую очередь об удовольствии женщины, а не о своем. С чистой совестью он может испытать