Хитрополь. Записки сценариста. Алексей Винокуров

его, впрочем, была обманчива, равно как и внутренность. Возможно, никакой внешности и не было вовсе, просто видимость, морок, наведенный темной магией. Игорь не шел по грешной земле, но парил, не говорил, но издавал звучание, он расточался в воздухе и конденсировался вновь, не приходил, но являлся, не был, но пребывал.

      – Если ты познакомишь меня с Дудоладовым, я буду считать, что жизнь моя удалась, а миссия исполнена, – частенько говорил мне Семен Кролик.

      Но сделать это было никак невозможно. В такие эмпиреи мало кто мог подняться. Столкнувшись с Дудоладовым в коридоре, я не нашел бы слов, чтобы к нему обратиться. Сам же Дудоладов всегда молчал, и на лице его блуждала загадочная улыбка Джоконды.

      Иначе и быть не могло. Дудоладов проникал в любые гримерки, за любые кулисы, и посвящен был в самые страшные тайны отечественных поп-идолищ. Он был отец и мать нашей эстрады, ее третейский судья и вечный пристав, вестник рождения и смерти, непогрешимый, как папа римский, и развращенный, как языческий бог. Слово его было законом для всех. Он мог вознести исполнителя к вершинам популярности, а мог обрушить его на дно забвения.

      Перед ним трепетала даже царственная примадонна. Однажды она вызвала его сиятельный гнев, после чего о ней забыли на целых полтора года. Все вымерло вокруг нее, словно взорвали водородную бомбу.

      О, это были трудные времена! Деньги ценились мало, к тому же их ни у кого не было. Обычный журналист катал даму сердца на трамвае – это была роскошь. Среди этой пустыни одинокой вершиной возвышался и уходил за облака Игорь Дудоладов. Он один приезжал на работу на «мерседесе» последней модели. Почему именно на «мерседесе»? – спросите вы. Но не мог же он приехать одновременно на всех своих автомобилях – исчислить их было так же трудно, как звезды на небосводе.

      На планерках Дудоладов сидел по правую руку от Хрустального. Хрустальный иногда прерывал обсуждение номера, глядел на всех хитро и говорил:

      – Обратите внимание на новую машину Дудоладова…

      Все почтительно высовывались из окон и обращали внимание. Новая машина сияла в лучах солнца, как черный бриллиант, она завораживала и ослепляла. Новая машина всегда была лучше старой и дороже на десять-двадцать тысяч долларов.

      Дудоладов скромно улыбался. Ему даже не смели завидовать.

      – Вот, – говорил довольный главред, – вот что бывает, когда журналист работает хорошо.

      О, Дудоладов работал фантастически хорошо! Он воплотил в жизнь невиданный идеал: от каждого – по способностям, Дудоладову – по потребностям.

      Как уже говорилось, Дудоладов сидел справа от Хрустального. Впрочем, может быть, дело обстояло как раз наоборот: это Хрустальный сидел слева от Дудоладова. Разные на этот счет существуют мнения. Твердо известно одно: если бы уволить в тот момент Хрустального, ничего бы не случилось. Но если какой-то безумец и клятвопреступник только подумал бы о том, чтобы убрать Дудоладова,