Путин, водка и казаки. Представления о России на Западе. Дмитрий Стратиевски

середины прошлого века Клемент Эттли был ярым противником коммунистов и стремился доказать, что британская демократия способна создать более честное и успешное общество. «Коммунисты, – говорил Эттли, – ищут перспективы там, где процветает нищета. Мы стремимся устранить такие условия».

      В итоге британской демократии удалось доказать превосходство над коммунизмом. Но жизнь в эпоху холодной войны была парадоксальна. С одной стороны был полный достаток, с другой – постоянный страх, что вот-вот начнется война.

      Сегодня этого страха уже нет. Ему на смену пришли другие – страх перед смертниками или террористическими ячейками. Но не стоит забывать, что холодная война повлияла и на характер современных политиков. Дэвид Кэмерон, например, неспроста заинтересован в сохранении британского ядерного оружия. «Советского Союза больше нет. Но ядерная угроза никуда не ушла», – говорит Кэмерон. Когда Кэмерон был подростком, Маргарет Тэтчер приняла довольно противоречивое решение: она согласилась разместить в Великобритании американские крылатые ракеты. Она отстаивала это решение, несмотря на жесткую критику со стороны либералов, пацифистов и феминисток.

      На политике таких мировых лидеров, как Ангела Меркель и Владимир Путин, холодная война сказалась еще сильнее. Меркель росла к востоку от железного занавеса. Родная для нее Восточная Германия была параноидальным и репрессивным обществом, где опасно было даже шутить о правящей Коммунистической партии. Она была примерной ученицей, выигрывала олимпиады по математике и русскому языку и состояла в молодежном коммунистическом движении.

      Однако после падения Берлинской стены она вступила в антикоммунистическую организацию и сменила политические взгляды на более демократичные. Такая перемена обусловлена стремлением Меркель забыть о холодной войне, когда Восточная Европа попала в коммунистическое безвременье.

      Совсем другое дело – Владимир Путин. Он является порождением параноидального и полного конспирологии мира коммунистического шпионажа.

      В 23 года он пришел на службу в КГБ и никогда, по сути, не покидал этой организации, во всяком случае, всегда следовал ее духу. Сам российский президент неоднократно отмечал, что бывших кагебешников не бывает. Возможно, когда Путин работал в Германии в 80-е годы, к нему на стол угодило дело молодой Ангелы Меркель…

      Путин всячески стремится вернуть России былое величие. «Развал Советского Союза, – как-то сказал президент, – это величайшая геополитическая катастрофа столетия». Поэтому неудивительно, что Россию часто считают заложницей ментальности сталинских лет.

      Поддержка Башара Асада и убийство Александра Литвиненко говорят о том, что Путин стремится вернуть все назад. А недавний скандал, связанный с предположением, что Россия пыталась использовать «флешки-шпионы», чтобы следить за членами G20, только напомнил, что черная тень холодной войны никуда не исчезла.

Запад в плену иллюзий о путинской России

      Из статьи П. Лаусмана в «Westdeutsche Zeitung», 13 декабря 2013 года

      «Россия