Бубен Костяного принца. Дмитрий Парсиев

меры, – сухо сообщил писарь, – Полмеры запишу в счет завтрашнего дня.

      Стоящий рядом повар зачерпнул половник какого-то месива и шлепнул на пальмовый лист:

      – Одна мера – одна порция. Свободны.

      Парни взяли, что дали, благоразумно не став выказывать своего отношения к скудости порции, отошли в сторонку, разделили на три части и тут же съели.

      – Леший закрути, – проворчал Аким, – Я только еще сильнее жрать захотел.

      – Нам еще повезло, – лениво отозвался Макар, – Остальные новички все до единого голодные остались.

      – А сколько они собрали? – спросил Вася.

      – Кто – четверть, кто – треть, – ответил вездесущий Аким, – Все ж таки мы полдня всего отработали.

      – Могли бы как мы объединиться по двое-трое.

      – Похоже среди этих людей подобное не принято.

      – Этак они и завтра без еды останутся.

      – Не наши беды, – резко пресек Аким и покосился на Васю, – Их жалеть нам не по карману. Самим бы выжить.

      – Да я ж не спорю, – Вася пожал плечами, – Айда спать. Завтра трудный день.

      Когда они кое-как устроились в темном бараке на ночлег, Вася вдруг огорошил:

      – Я первый на карауле.

      – На кой? – Аким не видел причин для такой осторожности.

      – За твои скребки, Акима, нам запросто глотки перегрызут, – Вася отчаянно зевнул, приготавливаясь бодрствовать, – Да и за обувку нашу тоже.

      Доверяя Васиному чутью, спорить Аким не стал:

      – Тогда я последний, – сказал он, и тут же уснул.

      Его разбудил Макар, когда до предрассветных сумерек было еще довольно далеко. В бараке стоял густой тошнотворный запах. Проводя целый день в заболоченной воде, поселенцы начинали гнить заживо. Аким с усилием проморгался, и чтобы не уснуть «на посту», решил себя чем-нибудь занять. Он достал из карманов гальки, которые счел испорченными, но выкинуть не решился, начал перебирать их на ощупь, пока одна не привлекла его внимание. Аким вспомнил, как неудачным ударом расколол ее почти надвое. Скребок с режущей кромкой из нее уже не получится, но чуткие пальцы в темноте продолжали ощупывать неровный скол, чем-то напоминающий зуб. «А что, можно сделать из нее зубило – подумал Аким и стал припоминать подрубающие Васины движения, когда тот орудовал скребком, – может и сгодится».

      О том, чтобы начать тесать камнем по камню и думать не приходилось. В потемках много ли надолбишь, да и люди спят. Аким решил попробовать его стачивать. «Ш-ш-ширк, – он провел галькой о гальку, – ш-ш-ширк». Аким понял, что все равно получается слишком громко, и накинул себе на руки куртку. Сработало, толстая куртка гасила звук почти полностью.

      Сейчас торопиться было некуда, и Аким вдумчиво затачивал предполагаемое зубило, время от времени проверяя острие пальцем на ощупь. Получалось довольно сносно. Он увлекся и потому чуть не прозевал чиркнувший холодком дух опасности. «Оп-па, – его проняло, – А Вася-то верно прочуял». Он уже