Бубен Костяного принца. Дмитрий Парсиев

высочеству убедительную просьбу, на время маневра к окну не подходить.

      – Ладно, Томас, ступай, – на языке этикета «убедительная просьба» означала обязательный к исполнению прямой приказ.

      – Ваш тапок, ваше высочество.

      – Что? А, вот он где был, – обрадовался Хухля, – Ну все, Томас, иди уже. Не беси меня.

* * *

      С крутого берега, спрятавшись в кустах, за маневром яхты наблюдали двое.

      – Высоко осажена, – сообщил один, – Без груза идет.

      – Вижу, – подтвердил второй, – А лодка бога-атая. Может оно и лучше, что без груза. Смекаешь? Купчишка богатенький с нифрилом, а, смекаешь?

      – Смекаю, смекаю. Ан вдруг, не купчишка? Ан вдруг, не с нифрилом? Про платежный строй волчьего князя слышал ведь? Весь промысел нам этот князь поломал, чтоб его леший заворотил.

      – Тю. Ну а что ж теперя? Лодка-то не военная. А даже если и не купчишка. Шишка важная катит. Выкуп с него богатый будет, смекаешь?

      – Ты еще сумей, получи тот выкуп, да чтоб голова на плечах осталась, – осторожный разбойник неодобрительно поглядел на своего рискового подельника, – Мало мы разве нифрилу награбили? А я тебе скажу – немало. А ты взял, спустил на баловство: рожу кукольную полюбошке своей справил, будто баб других нету.

      – Да ты завидуй молча, – огрызнулся рисковый.

      – Ой, чему завидовать? Коли баба весь тям растеряла, чуть что не по ней, сразу в зверя скидывается. А страшна-то при этом…

      Подобный довод рискового нисколько не смутил.

      – Что страшна, это точно, – заулыбался он, – Зенки зеленью пыхают, зрачок как у той кошки, ушки торчком, зубки вострые! Ой, как она в зверку оборачивает, у меня аж внутри все притомляется… ну так что, подымаем наших? Лодку берем?

      – Чего там, – решился осторожный, – Тебя послушаешь, такое сладкозвучие, что сам своей жинке захочешь рожу-то подправить. Берем!

      Если бы Хухля имел возможность услышать этот разговор, то несомненно захотел бы использовать его в качестве материала для своей статьи. Однако к худу или к добру, с теми разбойниками повстречаться ему не довелось. Как только один из них поднес к губам затейливый свисток и трижды резко дунул, изобразив особый птичий крик, будто из ниоткуда возник за его спиной незнакомый боец и с коротким замахом отсек ему голову мечом. Еще один такой же незнакомец отсек голову его напарнику. Две головы упали рядом, повернутые лицами друг к другу, будто собирались продолжить прерванный разговор.

      – Я, Прохор, уже и сам притомился ждать, когда они наговорятся и в дудку свою свиснут, – сказал один из них.

      – Эт точно, Ефим, – ответил второй, – Болтливый нынче разбойник пошел.

      – Как думаешь, стоит к засаде бежать?

      – Да ладно, – отмахнулся Прохор, – Вряд ли мы успеем, а наши и так остальную шайку перебьют.

      С высокого места им хорошо было, как на берег, где он был пологим, выбегала разбойничья ватага, спеша к своим весельным лодкам, припрятанным в камышах,