Лютики тоже плачут. Жанна Ди

рает, муженька ее уже эта оторва приходует.

      – Бедная Светка, может, предупредить?

      – А чего это сразу Светка?

      – Ну а кто? Машка? Сдался кому ее обрюзгший Коля.

      Две старушки на лавочке у подъезда многим картина знакомая. Чаще всего все жители их знают, все с ними здороваются, а старушки кости каждому перемывают, советы непрошеные раздают. По-доброму, конечно же. И от скуки.

      Обычно у этого трехэтажного двухподъездного дома на лавочке несли службу две подруги – соседки по лестничной клетке, но некоторое время баб Валя дежурила одна, баб Соня уехала в гости к внучке. Вернулась старушка через две недели: похорошевшая, посвежевшая. Муж внучки на курорт, в санаторий путевку достал, в благодарность за воспитание внучки, ну и здоровье поправить – на будущее, чтобы помочь с малышом, которого они ждали.

      – А не позарился ли он на квартирку твою? Завещание еще не подписала случайно? – сразу же высказалась баб Валя.

      – Ой, Валюш, ну о чем ты. У него там квартир этих, к чему им халупа моя? Он от чистого сердца.

      – Ага, знаем, знаем мы таких. Но дом чужаков не допустит!

      – Глянь, опять эта профурсетка пошла.

      – Чего это профурсетка? Нормальная баба. Работящая.

      Баб Соня сдвинула брови, чуть склонилась, чтобы в лицо подруге внимательнее посмотреть.

      – И чего эт мы ее защищаем?

      – Здрасьте, баб Валь, баб Сонь, – спор подруг прервала новая жиличка с третьего этажа.

      – Ты посмотри на нее, вежливая какая, а все одно понаехавшая! – фыркнула баб Валя и заговорила напевно, еле шевеля губами: – Все мы про вас знаем, все! Думы свои тайные думаете дюже громко, по трубам-венам дома помыслы ваши нечестивые растекаются, и гнилью обратно к вам же и возвращаются!

      – Валюш, ты чего ето странным голосом заговорила? Не захворала?

      Баб Валя взглядом жиличку проводила и, как только дверь подъезда закрылась, выдохнула – подруге ничего объяснять не стала, помолчала и ушла домой.

      Это был первый случай странного поведения старушки, и повторился он несколько раз – как завернет что-то эдакое, а после глазенками лупает, сама удивляется, что за слова непонятные изрекла.

      Стала баб Соня ее избегать. Мало ли, заразу какую подхватила баб Валя, еще передастся. По воздуху. А на кой она ей нужна? У баб Сони еще делов до Парижа, и с правнуком собиралась понянчиться, все ж опыт воспитателя детского сада огромный. Переедет из этой халупы в хоромы, хоть и душою прикипела к обшарпанным стенам и сквознякам.

      Но когда живешь на одной лестничной клетки, встреча все равно неизбежна. Вышли как-то раз старушки из квартир одновременно: подышать свежим воздухом, и заметили в почтовых ящиках конверт. Достали, бегло прочитали и охнули – это оказалось оповещение о расселении.

      Давно про это слухи ходили, дом их аварийным все признать собирались, но старушки не верили, что это случится на их веку. А вон поди. Официальное уведомление прислали.

      Сели старушки на лавочку, молча там посидели. На окна родные посмотрели, на палисадничек.

      – Грустно, но я соглашусь. Чего нам тут делать? Давно съехать пора, – первой высказалась баб Соня.

      – Как же ты можешь?

      – А что? Даже если ты права, и муж внучки за халупой моей охотится, пусть. Отдам. Без крова они меня не оставят!

      – Думаешь, он нас отпустит? – вздохнула баб Валя.

      Баб Соня с недоумением на подругу глянула, а та не сводила глаз с дома.

      – Мы ж тут почти всю жизнь… душами его своими питали, мыслями. Мы ж родная кровиночка для него. Это ж как у матери ребеночка отобрать. Как же он…

      Опять полились странные речи, баб Соня чуть отодвинулась.

      – Валь, может, тебе таблеток каких надо?

      Но подруга будто бы не услышала, глаза платочком промокнула. Баб Соня перекрестилась и поднялась, промямлила, что гречка кончилась, а в магазине акцию обещали и поковыляла к себе, за кошельком, но уже у крыльца вздрогнула от прилетевших слов в спину:

      – Не отпустит нас дом! Слышишь? Никого не отпустит!

      Открыв дверь подъезда, баб Соня почти врезалась в соседа со второго этажа.

      – Димочка, ты жешь врач, выпиши какие-нибудь таблеточки баб Валечке нашей. А то голова у нее совсем дурная стала.

      – Сонна Каримовна, я ведь говорил…

      – Да, помню, я помню, не с людями ты работаешь, но медицинский кончал же?

      Дима вздохнул. Спорить со старушками себе дороже – это еще одно знание, которое многим знакомо. Дима уже почти закрыл дверь, но баб Соня остановила его, взяв за рукав толстовки.

      – А повесточку-то получал?

      – Сонна Каримовна, если вы о расселении, то поверьте, мы Новый год точно еще здесь все отметим, – сказал и закрыл дверь, не оставив старушке возможности продолжить разговор.

      С крыльца спустился, проходя мимо лавочки, слегка поклонился.

      – Как ваше здоровье, Валентина