Рогора. Ярость обреченных. Роман Злотников

не бегут. Они узнают все, что могут, и только после этого отступают. И если Ируг говорит, что в войске султаната не менее пятнадцати тысяч всадников, из которых не менее пяти – тяжелые сипахи, если он говорит, что у них двадцать пять тысяч пехоты при ста орудиях, из них десять – это стрелки ени чиры… Он говорит правду.

      – Я безмерно за вас рад, господин Аджей, – вновь раздался в шатре сухой голос Бергарского, – раз вам служат такие умелые разведчики. Что касается вашего вопроса – вашего и пана Ясменя, то скажу следующее: в крепости должен остаться гарнизон. Да, в крепости останется смешанный гарнизон – я соглашаюсь с доводами великого князя и готов объединить силы с рогорцами… Для защиты Барса необходима минимум тысяча бойцов, а лучше полторы – чтобы сумели хотя бы на день задержать мамлеков. Если так, то большая часть объединенного войска спасется, мы отступим к Лецеку и уже там сядем в осаду, запасшись порохом и провизией. Дальше как повезет. Успеет король с гусарами и шляхтой – хорошо. Нет – так пусть хотя бы займет горный проход.

      – Очень интересно, – с издевкой сказал Аджей, – а кто же тогда останется в крепости? Не мне ли и моим людям вы предлагаете мученический венец во имя общего блага? А может, сами? Помнится, у вас богатый опыт успешного сидения в осаде!

      Глаза Бергарского гневно блеснули, но, прежде чем он что-либо ответил, Торог спокойно произнес:

      – Останусь я. Со мной добровольцы с обеих сторон и равным числом, но не менее полутора тысяч.

      – Нет!!! – одновременно воскликнули Аджей и Бергарский, однако Торог жестом остановил их возмущение.

      – Я все решил. Только мне подчинятся как стражи, да и прочие воины Рогоры, так и шляхетские хоругви. Конечно, мне пригодилась бы помощь авторитетного, благородного пана…

      Пан Ясмень, молодцевато выпятив грудь, подался вперед, оставив позади застывшую в нерешительности шляхту:

      – Князь, для меня будет честью вместе с вами принять первый удар врага.

      Торог одобрительно кивнул, после чего развернулся к Аджею, собравшемуся было что-то возмущенно воскликнуть:

      – Брат, это мой долг перед отцом. Перед его памятью…

      В последних словах князя прозвучало столько боли, что проняло всех находящихся в шатре. Зять великого князя сдержался и лишь коротко кивнул, однако его лицо посерело так, будто молодой мужчина разом постарел лет на пять. Возможно, потому, что именно в этот миг груз ответственности за судьбу Рогоры окончательно лег на его плечи.

      – Эдрик, ты сам понимаешь, что другой на моем месте не справится. Я знаю Барс как свои пять пальцев, я его строил. Я знаю людей, кто встанет на его защиту, из числа воинов Рогоры. Я имею опыт защиты крепостей и уверен, что продержусь не один день. И даже не два. Именно это время вам сейчас просто жизненно необходимо. И я его дам.

      Герцог Бергарский, задумчиво выслушав Торога, коротко кивнул.

      – Но, Эдрик… Вспомни наш разговор этим утром… Моя семья должна уцелеть. Ты меня слышишь?

      И вновь утвердительный кивок.

      – Слово