Гарантирую жизнь. Василий Головачев

оглянулся, прищуриваясь.

      – Я тоже могу привести аналогичные примеры.

      – В таком случае, учение «глобальной кабалы» создано специально для сокрытия истинного положения в духовной сфере человечества. Кому-то выгодно представлять человека вселенским злодеем. Или ты не согласен?

      – С чем я согласен, так это с апокрифом «учения» о том, что Зло – программа тестирования человечества.

      Федотов хмыкнул, приглаживая ладонью бородку.

      – А Добро в таком случае что? Или Любовь?

      Крутов посмотрел на жену, улыбнулся.

      – И они тоже. Вот Елизавета может подтвердить, она эти тесты прошла.

      По губам женщины скользнула печальная и в то же время снисходительная улыбка. Но отвечать на подковырку мужа она не стала. Супруги – Егор и Лиза – понимали друг друга с полувзгляда.

      Федотов вздохнул, отвернулся. Он не мог похвастать тем, что Мария понимает его, как Елизавета Егора, хотя и прожил с ней уже восемь лет.

      – Ты с нами не поедешь? – спросил он спустя минуту.

      – Куда? – не понял Крутов.

      – Мы с Машей едем в Ярославль, на фестиваль хоровой и колокольной музыки. Уже третий раз. Поехали, не пожалеешь.

      – А меня с собой не возьмете? – низким голосом осведомилась Лиза.

      Мужчины посмотрели на нее.

      Крутов легонько обнял жену за плечи, прижал к себе. Федотов виновато кашлянул.

      – Естественно, без тебя твой старик никуда не отправится. Куда иголка, туда и нитка. Фестиваль, между прочим, международный, в нем принимают участие известные музыкальные коллективы из многих стран Европы и Америки. Откроется в Спасо-Преображенском монастыре.

      – Возможно, мы там появимся, – кивнул Крутов.

      – Могу встретить.

      – Мы тебя и Машу сами найдем.

      – Ну, конечно, ты же волхв, – проворчал Ираклий не без зависти. – А вот мы вынуждены пользоваться техническими средствами передвижения.

      К разговаривающим подошла еще одна женщина, красивая, смуглолицая, черноволосая, тонкая в талии, в легком сарафане, подчеркивающем фигуру. Это была Мария.

      – Пойдемте, схватки уже закончились.

      Все четверо поспешили к околице деревни, миновали небольшую церквушку с медным куполом и остановились на другом конце улицы у бревенчатой хаты, покрытой позеленевшим от непогод и времени шифером.

      У калитки, ведущей на подворье, судачили три старушки и старик. Увидев гостей, они примолкли, разглядывая их. Мария, не обращая на них внимания, повела прибывших за собой.

      Дверь в сени отворилась без скрипа. Гостей встретила еще одна старуха с морщинистым суровым лицом, без любопытства окинула их взглядом и понесла во двор таз с водой и белым полотенцем в бурых пятнах. Дверь в горницу была низкой, мужчинам пришлось согнуться, чтобы не стукнуться макушкой о притолоку.

      Взору гостей открылась большая русская печь, занимавшая треть помещения. За печью занавесками был отгорожен угол, где, очевидно, жила