Гарантирую жизнь. Василий Головачев

публику. В данный момент на Георгии Георгиевиче был голубой костюм в талию с белыми отворотами, черная рубашка и шарф-галстук а-ля Байрон с картиной эпохи Возрождения, заколотый платиновой булавкой.

      Прямушин был высок, строен, неплохо сложен, голубоглаз, обладал обаятельной улыбкой, светлые волосы зачесывал набок, и слегка длинноватый нос его не портил. А поскольку он имел врожденное чувство меры и был неплохим дипломатом, президент нравился не только женщинам, но и производил впечатление на мужской электорат – умом, вниманием, независимостью (внешней) суждений, умением выслушать собеседника, пообещать помощь и во многих случаях – выполнить обещанное. Однако его видимая приятная обходительность и мягкость сочетались с железной решительностью и жестким подходом к ситуации в стране. Переняв у своего предшественника методы воздействия на сепаратистов и террористов, Георгий Георгиевич пошел дальше, хотя об этом знали только несколько человек из числа его приближенных.

      Собеседник Прямушина выглядел на его фоне довольно экзотично. На нем был слегка удлиненный черный костюм, рубашка-косоворотка с красным орнаментом, а галстук отсутствовал вовсе. Звали его Сергеем Борисовичем Голубевым, недавно ему исполнилось шестьдесят пять лет, и всего два дня назад он сменил предшественника на посту советника президента по вопросам национальной безопасности.

      Голубев был крепкий, кряжистый мужчина с тяжелым бугристым лицом, угрюмой складкой губ, редко раздвигающихся в улыбке, и умными черными глазами. Волосы у него были темные, с проседью, длинные – ниже плеч, и он обычно связывал их в хвост на затылке красной ленточкой.

      До этого времени Сергей Борисович работал заместителем руководителя президентской администрации, а еще раньше – заместителем директора Федерального агентства правительственной связи и информации (ФАПСИ). Порекомендовал его Георгию Георгиевичу старый приятель, с которым когда-то учился президент, директор Центра стратегических разработок Асташин. Прежний советник занемог, да и возраст не позволял ему работать с полной отдачей, и лучшей кандидатуры, чем Голубев, по мнению Асташина, не было.

      – Прошу вас, Сергей Борисович, – радушно повел рукой Прямушин, приглашая гостя сесть в кресло с пневматическими подлокотниками, которое меняло положение спинки и сиденья в зависимости от позы седока. – Что будете пить?

      Голубев посмотрел на стеклянный столик с напитками, на котором стояли бутылки с вином и графины с минеральной водой и соками. Среди них было и элитное французское вино «Шато Пишон Лонгвиль Комтесс де Лаланд» и «Шато Кос д’Эстурнель», любимое вино президента.

      – Бокал «д’Эстурнеля», если не возражаете, – сказал Сергей Борисович. – Я не великий знаток напитков, но бордо, по-моему, лучшее из вин.

      – Вы советник, вам виднее, – добродушно улыбнулся президент. – Я действительно предпочитаю французское бордо, хотя с удовольствием пью и грузинское. Присаживайтесь, Сергей Борисович,