Морская инквизиция: Мир колонизаторов и магии. Алексей Птица

вся полыхает. Потихоньку горел диван, горели старые, ещё бабушкины шторы, бумажные обои, шкаф, комод и все деревянные двери.

      Сообразив, в какую переделку он попал, Сергей заметался в поисках выхода, но было уже поздно, огонь пылал везде, и стал обжигать его тело своим горячим дыханием. В поисках выхода, он успел открыть балконную дверь, но приток свежего кислорода, только добавил ярости огню. От полученных ожогов его разум помутился, он запаниковал, не в силах найти выход из квартиры, полностью заполненной дымом и огнём. Споткнулся об незамеченный им стул и упал. Порыв пламени накрыл его с головой, от невыносимой боли он закричал, а потом, потерял сознание и погиб.

      Его душа, покинув бренное двадцативосьмилетнее тело обычного фрилансера, устремилась ввысь, туда, где и было её место, и где собирались все души людей для последующей реинкарнации. Но по природе своей, она несла, тот же отпечаток лени, что и её бывший владелец, и застряла, где-то на полпути между этим миром, и тем, о котором мы ничего не знаем.

      Заблудившись в пространстве, и перепутав время и мир, она внезапно ощутила родственное ей по духу свободное тело, которое уже оставила своя душа, и устремилась вниз, чтобы занять, так, кстати, освободившееся тело, которое она чувствовала, ещё держалось за этот мир, последними искрами жизни.

      Нырнув в только что освободившееся от своей души тело, душа Сергея Шебутного, быстро освоилась, найдя, что это оно ей подходит, и даже больше, чем прежнее, после чего, окончательно растворилась в новом сознании, переместив сознание Сергея из пространственно-временной периферии. Впопыхах, занимая тело, сознание Сергея, случайно стёрло только одно качество, присущее Шебутному, и этим качеством была – лень.

      – Агрхм, апчхи!

      Медленно поднимая тяжёлые веки, Сергей открыл свои светло-карие глаза, не понимания, ни, где он, ни кто он, ни, наконец, что он. Эрнандо Хосе Гарсия-и-Монтеро, так его кажется, сейчас звали, пришло осознание себя.

      – Эй, ты! – и его сильно пнули старым растрескавшимся башмаком, – хватит прикидываться дохлым, очнись малыш! И перейдя от ног к рукам, его стали хлестать ими по его лицу.

      Голова болталась из стороны в сторону, не в силах оказать ни малейшего сопротивления. Сергей Шебутной не понимал, что происходит. Какой Эрнандо? Какой ещё Гарсия? Где он? Причём здесь он? И зачем его бьёт, какой-то урод?

      Получив ещё один удар по лицу, он, так и не открыв своих глаз, снова потерял сознание. Очнулся уже ночью, от звуков рыданий. Приподняв тяжёлую голову и оглядевшись кругом, он увидел, что лежит на полу огромной церкви, а вокруг него, сидели, стояли, и лежали женщины и дети, их плач и заставил его очнуться.

      Вместе со звуками к нему вернулась и боль, но не от побитого лица, а от ног. Неловко вывернув шею, он обнаружил, что ступни его ног, представляют собой сплошное обгоревшее мясо. Там, где коже повезло больше, торчали большие пузыри наполненные жидкостью, там, где ожоги были гораздо хуже, запеклась чёрная корка полностью сгоревшей кожи.

      Кто-то попытался