Семь сестер. Сестра солнца. Люсинда Райли

быть? – воскликнула Алли с шутливой досадой, картинно выгнув бровь, а я подумала, что еще никогда не видела свою сестру такой счастливой. – И слава богу! Хоть даст нам возможность немного поговорить, – добавила она, пока мы шли на кухню. – Знаешь, я тут прикинула… Получается, что мы с тобой не виделись с июня прошлого года, с тех самых пор, как мы все собрались по случаю смерти папы.

      – Да, у меня было очень много работы.

      – Я стараюсь следить за тем, что ты делаешь, как живешь, по газетам, публикациям в журналах, но это же, как ты понимаешь…

      – Добрый день, Электра, – поздоровалась со мной Клавдия на французском с сильным немецким акцентом. – Как дела? – Она уже приступила к выпечке блинов: как раз наливала очередную порцию теста на сковороду, я услышала соблазнительный шипящий звук.

      – Да вроде все нормально, спасибо.

      – Проходи, присаживайся. – Алли жестом показала на стул возле длинного кухонного стола. – И расскажи мне наконец, как жила все эти месяцы, что мы с тобой не виделись.

      – Обязательно расскажу, но можно я вначале поднимусь к себе и немного освежусь с дороги? – Я поспешно выскочила из кухни, чувствуя, что меня охватывает паника. Я прекрасно знала манеру Алли вести допрос, что называется, с пристрастием. Не уверена, что вполне готова к подобному испытанию.

      Я схватила рюкзачок и быстро вскарабкалась по лестнице к себе, на самый последний этаж, где располагались просторные комнаты всех девочек. Открыла дверь в свою комнату: все в ней осталось точно таким же, как и тогда, когда я шестнадцатилетней девочкой уехала из Атлантиса в Париж. Я глянула на стены, выкрашенные в мягкий кремовый цвет, он тоже оставался неизменным все те годы, что я прожила в Атлантисе, потом уселась на постель. Если сравнить мою комнату с комнатами сестер, в которых хоть как-то отражались их индивидуальности, пристрастия и вкусы, то моя комната выглядела пустой и безликой. Ни малейшего намека на то, что за девочка обитала в этих стенах первые шестнадцать лет своей жизни. Никаких плакатов с изображением фотомоделей, фотографий поп-звезд или знаменитых танцоров… Ничего, что могло свидетельствовать о том, какой я тогда была.

      Я порылась в рюкзачке, извлекла оттуда бутылку водки, которую предусмотрительно завернула в свои кашемировые спортивные штаны, и отхлебнула большой глоток прямо из бутылки. Кажется, моя комната, подумала я с тоской, это полное отражение меня самой: я точно такая же пустая, выпотрошенная и никому не нужная, как шелуха или скорлупа от ореха. Мне никогда ничего не нравилось, ни к чему не тянуло, у меня никогда не было каких-то серьезных увлечений, не говоря уже о всяких там хобби. «И вот результат, – вздохнула я, ставя бутылку назад в кашемировое гнездышко, после чего потянулась к переднему кармашку на рюкзаке, куда засунула маленький пакетик с коксом, достала его и стала сооружать себе кокаиновую дорожку. – Да, такой вот результат: я ничего не знаю о том, какой я была тогда, и ничего не знаю о том, какая я сейчас».

* * *

      К тому моменту, когда я спустилась наконец вниз, водка меня заметно успокоила, а кокс даже поднял настроение. Мы все трое –