Семь сестер. Сестра луны. Люсинда Райли

вскинув руки над головой, облачена в наряд танцовщиц фламенко, огромный цветок в блестящих, как воронье крыло, волосах.

      – Боже мой, какая красавица! Так это и есть моя бабушка?

      – Нет, это моя жена Розальба. Да, она была muy linda… Настоящая красавица! Мы поженились в двадцать один год… Она действительно была для меня второй половиной. – Чилли выразительно постучал себе в грудь.

      – А где она сейчас?

      Лицо его потемнело, он опустил глаза в пол.

      – Ушла. Потерялась во время Гражданской войны. Плохие тогда были времена, Хотчивитчи. В души и в головы наших соотечественников словно сам дьявол вселился.

      – Чилли, мне очень жаль.

      – Это жизнь, девочка моя, – прошептал он и осторожно погладил указательным пальцем лицо своей бедняжки жены на фотографии. – Но она все равно со мной разговаривает, даже сейчас, просто голос у нее слабый, едва слышен, ведь она же так далеко отсюда.

      – Именно поэтому вы и решили покинуть Испанию? То есть, я хочу сказать, после того, как потеряли свою семью?

      – Si. У меня же ничего не осталось на родине. Вот я и надумал переехать в другое место, оставить свое прошлое позади.

      – И наконец осели здесь?

      – Да, но после многих и долгих странствий по всей Англии. А сейчас… – Чилли принялся сосредоточенно рыться в стопке фотографий. Те, что ему были не нужны, тут же летели прямо на пол. Я снова принялась собирать их. По большей части, на них были запечатлены гитаристы и танцовщицы, выступавшие на публике в различных барах и клубах. И на всех без исключения лицах артистов читалось вдохновение, граничащее с экстазом: камера навеки зафиксировала это состояние артистического подъема и воодушевления.

      – jAqui! Да вот же она!

      Чили поманил меня пальцем к себе. Я подошла и глянула на еще одну фотографию исполнительницы фламенко. Довольно тщедушная, но руки вскинуты высоко над головой. Правда, вместо традиционного цветастого платья танцовщица была в плотно облегающих брючках и коротенькой жилетке. Бледнолицая, темноволосая. Волосы смазаны для пущего блеска каким-то маслом, по центру лба – один непослушный завиток.

      – Кандела. Свеча, пламя которой горит в сердцах наших людей. Взгляни, Хотчивитчи! Видишь эти глаза? Это же точь-в-точь твои глаза.

      Я вперила взгляд в глаза хрупкой женщины, но на черно-белой фотографии мало что можно было разглядеть. Наверно, эти крохотные точки на роговице глаз голубые или зеленые.

      – Да, это она! Амайя Альбейсин, твоя abuela, Кандела. Бабушка… Самая известная танцовщица своего времени! Она родилась в Сакромонте, и роды приняла Микаэла…

      И снова мое сознание выхватило откуда-то из глубин памяти колеблющееся пламя свечи, отбрасывающее густые тени на выкрашенный белой краской овальный потолок, и кто-то поднимает меня вверх, к самому потолку…

      – Итак, Хотчивитчи! Сейчас я расскажу тебе историю твоей семьи. Мы начнем с 1912 года, когда появилась на свет твоя бабушка Лусия…

      Мария

      Сакромонте, Гранада,