Роковой подарок. Татьяна Устинова

усмехнулся, всё поняв:

      – Я просто посмотрю, – сказал он миролюбиво, – сколько дров везти. Может, пять кубов у тебя и не уместятся!

      Они вышли из машины, Маня сгребла свои пакеты с мукой, гречкой и сморчками, и тотчас же в приоткрытую калитку вылетел Волька и стал напрыгивать на хозяйку, похрюкивая от счастья.

      – На свинью похожа, – заметил Никитос.

      – Все так говорят, – отозвалась Маня. – За красоту и держу!..

      Пока она гладила собаку, чесала и приговаривала, ловкий Никита обежал дом и прокричал с терраски:

      – И чего, вся поленница?!

      Маня закатила глаза, сунула пакеты в руки вышедшей на шум Лёле и тоже зашла за дом:

      – Поленница в сарае была, а здесь я остатки сложила.

      – А сарай где?

      Маня махнула рукой в глубь участка.

      – Кто это? – спросила Лёля. – Кого ты привезла?

      – Это он меня привёз, – возразила Маня. – Дядя Николай потерялся, а этот в нашу сторону ехал.

      – Деловой, – заметила Лёля.

      Вдалеке за кустами в сарае что-то гремело и падало. Наконец на дорожке показался Никита. Он шагал широко и вытирал о штаны загорелые руки.

      – Ну, туда и семь кубов войдёт. Только тебе крышу нужно до осени поправить, слышь, Мария? Сарайка ничего, постоит ещё, а крыша в одном месте совсем худая, дождём заливать будет.

      Он дошёл до террасы, увидел Лёлю и поздоровался вежливо:

      – Здрасьте.

      Лёля тоже вежливо поздоровалась и спросила:

      – Хотите чаю?

      – Мне ехать надо, – отказался Никитос, как показалось Мане, с сожалением. – Ну чего, хозяйки? Сначала дровник нужно починить, а потом уж дрова покупать.

      – Как же мы его будем чинить? – спросила Маня, чувствуя себя дурой.

      – Хотите, я людей подошлю! Только им заплатить придётся!

      – Сколько?

      – Прикинем. Мимо поеду, привезу плотника, он оценит. Ну, всего хорошего!

      И пропал с глаз, с той стороны дома замолотил двигатель.

      – Как ты съездила, Манечка?

      – Ужасно, как! Всё пришлось повторять заново, и не посторонним людям, а вдове, а она, знаешь, как будто ничего не понимает. Он у неё спрашивает, где она вчера была, а она отвечает: «Я не помню».

      – Кто – он?

      – Следователь Раневский. И забрал её! У меня, говорит, есть все основания считать, что вы застрелили собственного мужа! А вчера у него были такие же основания считать, что Максима застрелила я!

      – О господи.

      – Ничего я не понимаю в работе правоохранительных органов, – пожаловалась Маня. – В детективах всё не так. Алекс мне сто раз говорил, что любой детектив – ложь от первого до последнего слова.

      Лёля подумала немного:

      – Самая серьёзная и большая правда детектива в том, что за преступлением всегда следует наказание. В любом случае. Это самая наиглавнейшая правда, Маня. Я тебе как преподаватель литературы говорю.

      – В литературе так и есть, а в жизни?

      – В жизни тем более!

      Остаток дня Маня провозилась со сморчками, сама перед собой делая вид, что сейчас сморчки гораздо важнее, чем брошенный на полуслове