Путешествие в Элевсин. Виктор Пелевин

антиноев – значительно моложе и свежее того, что выходил меня встречать. На его заляпанной едой и вином тунике был номер XL. Сороковой.

      Или это размер?

      Какая-то, впрочем, недостойная римлянина мысль.

      Антиной XL держал на коленях перевернутый шлем секутора, а в руке у него был рудис – раскрашенный деревянный меч.

      Деревянный гладиус есть важнейший римский символ. Такой посылают гладиаторам, завоевавшим свободу. Принцепс всегда имеет в цирковой ложе несколько, и Антиной, наверное, взял один поиграть.

      Меч ему не к лицу. Если его самого вдруг отпустят на свободу, император, верно, пришлет ему раскрашенный деревянный пенис. Или даже не пришлет, а… Впрочем, опять мысль, недостойная римлянина.

      В третьем кресле, не вполне в нем помещаясь своим студенистым задом, сидел евнух Дарий. Порфирий обожает давать своим евнухам имена древних царей.

      Похоже, государственный совет в сборе, подумал я. Горькая мысль. Оттого горькая, что верная.

      – Помню тебя по прошлому году, когда ты открывал игры, – промурлыкал евнух, перебирая алые четки (получив имя «Дарий», он по приказу императора начал поклоняться огню). – Ты хорошо выглядишь на арене, Фуск. Весьма хорошо. Так на тебя и смотрел бы.

      – Благодарю вас, мудрый Дарий, – сказал я.

      – Фуск, не благодари, – засмеялся император. – Мы с тобой люди простые и прямые. А Дарий всегда говорит двусмысленно. С такой подковырочкой. Вот сейчас он знаешь на что намекает? Мол, тебе на арене самое место. Я бы на твоем месте напугался. Если ты не в курсе, Дарий очень влиятельный при дворе евнух…

      – Если так захочешь ты, господин, – ответил я, – мое место на арене. Евнухов я не боюсь, потому что моя защита от опасностей – ты сам и твоя справедливость.

      Порфирий пошевелил губами, словно пробуя мои слова на вкус – и кивнул.

      – Удалитесь оба, – сказал он Антиною с Дарием. – Мы с ланистой хотим посекретничать.

      Приближенные подчинились. Как только мы остались наедине, Порфирий подошел к моему креслу, присел на корточки и взял меня за запястья, не давая мне почтительно встать перед ним, как требовал этикет.

      – Сколько у тебя сейчас отличных бойцов? Я имею в виду, самых лучших?

      – Восемнадцать, – сказал я.

      На самом деле их двадцать. Но два мне нужны для личной охраны. Тут опасно и соврать, и сказать правду.

      – Найди еще четырех. Когда их станет двадцать два, пусть выйдут на арену и сразятся друг с другом. Надо, чтобы остался один. Лишь один. Лучший из двадцати двух. Так мне сказали боги.

      – Божественный, ты хочешь, чтобы я потерял всех лучших гладиаторов в один день?

      – Думай о том, – ответил Порфирий, – чтобы не оказаться одним из них самому, как желает Дарий. Ибо так и случится, если ты не выставишь столько бойцов, сколько я сейчас сказал.

      – Но где я их возьму?

      – В городе живет много умелых воинов. Пиши на них доносы, Фуск. Полагаю, суды и магистраты будут на твоей стороне.

      – О чем доносить?

      – О чем придет в голову.

      – Но…

      – Никаких