Мисс Моул. Эмили Хильда Янг

по вечерам! Должно быть, прекрасный способ времяпрепровождения.

      Мистер Бленкинсоп пораженно взглянул вверх и нахмурился.

      – И требует сосредоточения, – уточнил он многозначительно.

      – Именно это я и имела в виду, – притворившись, что не понимает намеков, сообщила Ханна. – Я принесла вам ужин, потому что у миссис Гибсон болят ноги.

      – Миссис Гибсон и не обязана подавать мне еду.

      – Страх, – заметила Ханна, – одна из сильнейших человеческих эмоций.

      – Боюсь, что я потерял нить разговора, – с подчеркнутой вежливостью произнес мистер Бленкинсоп.

      – Бедняжка просто боится лишиться вас в качестве постояльца!

      – Ей известно, как меня удержать. – Мистер Бленкинсоп пересел за стол и развернул салфетку. – И я действительно не понимаю, – продолжил он, маскируя возмущение вежливостью, – какое ко всему этому отношение имеете вы?

      – Да, вы не понимаете, – мягко сказала Ханна, – а я не извиняюсь. Я говорю, как если бы лежала на смертном одре. Moriturus te saluto! [5] Вы будете рады узнать, что завтра я съезжаю. Собираюсь жить с мистером Кордером – в качестве его домохозяйки, господи помилуй! – Заметив слабый проблеск интереса в лице мистера Бленкинсопа, она воспользовалась преимуществом. – Да, только представьте! – воскликнула она. – Уж лучше бы я жила с Риддингами. Почему бы вам не обучить мистера Риддинга игре в шахматы? Это отвлекло бы его от духовки! А представьте, в какие хлопоты для вас выльется поиск другого жилья! И сердце миссис Гибсон будет разбито. Оставайтесь там, где вы есть, мистер Бленкинсоп, и вспомните обо мне завтра в это же время, когда вы по-прежнему будете в своей уютной гостиной, а я окажусь в неведомых землях. Впрочем, возможно, мы будем видеться иногда в молельном доме. Это меня приободряет.

      – Маловероятно, – заявил мистер Бленкинсоп, растоптав в зародыше всякую надежду на встречи, и принялся ужинать, тем самым давая понять, что разговор окончен.

      Глава 7

      Зеленщик миссис Гибсон согласился перевезти вещи мисс Моул на Бересфорд-роуд, и туда она и направлялась в сумерках, следуя пешком за его тележкой и чувствуя себя единственной скорбящей на собственных похоронах. Тележка медленно катилась по дороге, а Ханна нога за ногу шла за ней, и собственный старенький сундук казался ей гробом, а сама она – призраком прежней мисс Моул, плетущимся в похоронной процессии. Слабый ветерок мёл вдоль мостовой, шурша листьями, шелестели кусты в садах, цоканье копыт усталого пони и скрип колес добавляли мрачности атмосфере, и Ханна жалела, что не потратилась на кэб, чтобы явиться хотя бы с видимостью энтузиазма. Это была унылая процессия, одинокий представитель бесчисленной армии женщин, подобных ей самой, переходивших от дома к дому со своими пожитками, женщин с заботливо-приятными лицами, скрывающих свои недуги, занижающих возраст и с благодарностью принимающих меньше, чем заработали. Что с ними всеми стало? Что стало с ней самой? Старость неудержимо надвигалась,

5

Идущая на смерть приветствует тебя! (лат.)