Трудно отпустить. Кристи Бромберг

бы ему приглашать нас всех в одно и то же время, вынуждает меня присмотреться к нему повнимательнее. Разве он не двигается медленнее, чем обычно? У него проблемы со здоровьем? Страх, которого я еще никогда не испытывала, ползет вверх по позвоночнику.

      – Благодарю вас за то, что пришли. – Прочистив горло, он делает глоток кофе и шипит, когда напиток обжигает язык. – Знаю, вы редко бываете в этом офисе все вместе, но не судите старика за желание увидеть своих четырех дочерей в одно время и в одном месте.

      Брекс едва удается прикусить язык, чтобы не попросить его переходить прямо к делу. Терпеливость никогда не входила в список ее талантов, так что отец отмечает это кивком.

      – Почему ты попросил нас прийти сюда, пап? – Как обычно, взяв инициативу в свои руки, задаю я вопрос, который волнует каждую из нас.

      – В жизни я совершил много ошибок. Особенно когда ваша мать умерла, а я в тридцать с небольшим был вынужден растить четырех дочерей один. Я сделал все что мог, но, судя по тому, что вы предпочитаете не находиться в одной комнате, моих усилий оказалось недостаточно.

      – Это не так.

      – Тогда в чем дело, Леннокс? – спрашивает он. – Почему вы никак не можете поладить?

      Я думаю о годах борьбы за его внимание. Отец-одиночка с клиентами, которые, как нам порой казалось, были для него важнее. Не по его вине, а скорее потому, что он очень беспокоился о своей работе. Мы нуждались в его заботе. Жили ради этого.

      Кисло-сладкое послевкусие того, каково это – быть старшей сестрой, все еще ранит. Стремление заменить маму, когда тебе всего пятнадцать, порождает много обид. Необходимость указывать на то, что нужно сделать в доме, полном эстрогена, не располагает к вечному миру.

      Леннокс откидывает волосы с плеча и впервые встречается с отцом взглядом. Он всегда был единственным мужчиной, способным усмирить ее вспыльчивый нрав.

      – Мы прекрасно ладим.

      Откуда-то доносится приглушенное фырканье, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не посмотреть на виновницу… потому что я не мама и никогда не хотела ею быть.

      – Да вы живете как кошки с собаками, – замечает отец.

      – Зато любим как львицы, – отвечает она, и мы все хихикаем. – Просто мы слишком разные.

      Громкий смех отца застает нас всех врасплох.

      – Возможно, потому что вы слишком уж похожи.

      Когда каждая из нас буквально ощетинивается от мысли, что в нас есть что-то общее, он примирительно поднимает руки.

      – «Сандерсон» нас живьем ест.

      Так называется конкурирующее агентство.

      – То есть Финн Сандерсон? – уточняет Брекс. – О чем ты?

      Поджав губы, прежде чем заговорить, он встречается с каждой из нас взглядом.

      – Двенадцать клиентов. Вот скольких он увел у нас за последний год. Не уверен, занижает ли он комиссионные или просто тешит их самолюбие. Тем не менее для меня это неприемлемо.

      По тону отца становится понятно – он взволнован.

      Черт.

      – Так у нас неприятности? – спрашивает Брекстон. В ее голосе слышится беспокойство, и она наклоняется