Самый лучший комсомолец. Том 3. Павел Смолин

рано или поздно к той самой «беде» и приведет.

      Вздохнув, я покивал – приведет же, блин!

      – Плюс она тебе про церковь сказала – это тоже неспроста, – продолжил он. – Завуалированный шантаж – пока церковь не заработает, будет «беда» приходить.

      – Замистифицировала меня немного Матильда Степановна, – признал я. – Умеет нагнетать, блин, – ощутил, как от стыда горят уши.

      – Не умеешь без дела сидеть, – одобрительно буркнул Никодим Феликсович. – Помогай разбираться тогда, садись рядом…

      На опережение сработал – понял, что просто так, посоветоваться, я бы не пришел. Уселся справа от подвинувшегося главбуха и через двадцать минут нашел проблему.

      – Вот здесь, две тысячи заплесневевших луковиц под списание отправилось, – указал на нужную строчку в гроссбухе. – Еще на этапе развертывания теплиц. Я тогда сам прибывшие ящики осматривал – плесневелых там не было.

      – Не добрался еще, – признался Никодим Феликсович.

      Это нормально: он-то не нейросеть, а документов за прошедшее еще до его назначения время накопилось много. Здесь мы видим подпись убывшего в столицу ИО, ставленника Министерства сельского хозяйства. Ну и я виноват – не стал проверять, доверился.

      – Заметили бы чуть позже, – пожал я плечами.

      Точно заметил бы – такие люди ради мелочной прибыли «мутить» не станут.

      – Заметил бы, – кивнул главбух.

      – Можно позвоню?

      – Конечно!

      Набрал номер.

      – Здравствуйте, Никита Сергеевич! – обрадовался я голосу Хрущева на том конце провода. – Заняты сегодня?

      – Мемуары диктую, – ответил он. – Скучно. Хотел чего? – вопрос прозвучал с легкой надеждой в голосе.

      – Хотите до Министерства сельского хозяйства прокатиться? – предложил я. – У нас тут валютный урон нанесен, в виде «левого» списания голландских луковиц тюльпана. Главбухом тогда у нас их сотрудник числился, зовут…

      – Много? – спросил Никита Сергеевич.

      – Не много, но обидно. В луковицах – две тысячи, деньгами – двести семь долларов. Рублей пятьсот-шестьсот, думаю, можно выручить.

      – Должен будешь, – буркнул Хрущев и положил трубку.

      – Демонстративная порка организована, – похвастался я товарищам.

      Досмотрели бумаги – больше никаких проблем.

      – Инкассаторы готовы? – спросил я.

      Деньги «тюльпанные» собирать по торговым точкам в по окончании мартовских праздников.

      Папа Толя не понимает, а мне нравится прибедняться. Но это же не повод не готовиться?

      – Договорились, – подтвердил главбух и ухмыльнулся. – Председателю-то скажем?

      – Пусть лучше по факту узнает, – ухмыльнулся я в ответ, и мы расстались довольные друг другом. – Придет ли покойная бабушка Матильды Степановны во внучкины сны и сегодня? – задумчиво спросил я пространство, покосившись на усыпанный веселящимися ребятами каток за окном.

* * *

      – Быть беде! – разрушила все мои надежды на благополучный