Физрук 8: Назад в СССР. Рафаэль Дамиров

неожиданностью. Моя осведомленность в его делах служила лучшим доказательством справедливости сказанного. Наверняка, он и сам об этом не раз думал, но одно дело мысли, в которых самому себе боишься признаться, другое – когда тебе об этом говорит посторонний.

      – Что молчите, Сергей Константинович? – спросил я. – Или мои слова кажутся вам неубедительными?

      – Нет, но… – замялся он. – Вот сразу так бросить все я не могу… Вы же знаете, завязаны другие люди…

      – А вы напишите!

      – Что – написать?

      – Вот об этом и напишите – кто, кому, куда, сколько?

      – Вы же сказали, что пришли меня предостеречь…

      – А никто и не собирается использовать эту бумагу против вас. Наоборот, она может послужить для вас спасательным кругом. Вы меня понимаете?

      – П-понимаю, – пробормотал он, открывая портфель, с которым пришел и вынимая из него листки бумаги, а из кармана кителя – авторучку. – Терезка! – рявкнул он. – Выпить принеси и закуси!

      И он принялся писать. Минут через пять в гостиной снова появилась моя бывшая будущая теща. Теперь у нее на подносе были рюмочки, графинчик, надо полагать – с коньячком, а также – бутерброды с красной и черной икрой, нарезанный лимон и шоколад. Я наполнил рюмки, накатил, подцепил бутербродик. Арабов тоже опрокинул рюмаху, закусив ломтиком лимона. При этом он не отрывался от своей писанины. Исписал один листок с двух сторон. Взялся за другой. Исписав оба, он спросил:

      – Подпись ставить?

      – Нет, не нужно, – ответил я, отбирая у него листки и вставая. – Надеюсь, вы сделаете правильные выводы.

      – Зачем вы это делаете? – спросил он.

      – Что именно?

      – Спасаете меня.

      – Мне жаль вашу дочь. Милая девчушка… Кстати, если у вас есть, что передать Антипычу, так несите.

      Совершенно сбитый с толку, он вышел из гостиной и вскоре вернулся с битком набитой сумкой. Я взял ее и направился к выходу. Не успел отворить дверь, ведущую на лестничную площадку, как позади раздался крик: «Терезка, сучка, а ну-ка подь сюды!». Я помедлил, но потом подумал, что вряд ли это их первая семейная разборка, так что до смертоубийства не дойдет. С чувством выполненного долга, я покинул коммунальный очаг, в который демобилизованного старлея Володю Данилова занесет нелегкая десять с лишним лет спустя.

      Любопытно, когда он впервые объявился в семействе полковника Арабова, в нем царила вполне благопристойная атмосфера. О том что тесть давно и прочно рогат Владимир Юрьевич узнал из случайного разговора с супругой. А потом был тот случай на даче, когда к тому времени уже изрядно располневшая теща вырулила на него практически голой и только подмигнула, нисколько не смутившись. То есть, вся внешняя благопристойность была обыкновенной ширмой, за которой скрывалось лицемерие и взаимная ненависть. Так вот – неужели все это результат моей нынешней встречи с ними?

      Хорошо бы. Конечно, они и до зятя друг друга ненавидели, но по крайней мере, благодаря участию тестя в махинациях, сумели кое-что накопить.