Золотой теленок. Илья Ильф

документов с круглыми сиреневыми печатями.

      Весь экипаж «Антилопы-Гну» с уважением смотрел на саквояж. А оттуда появлялись все новые предметы.

      – Вы – голуби, – говорил Остап, – вы, конечно, никогда не поймете, что честный советский паломник-пилигрим вроде меня не может обойтись без докторского халата.

      Кроме халата, в саквояже оказался и стетоскоп.

      – Я не хирург, – заметил Остап, – я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души.

      Затем на свет были извлечены: азбука для глухонемых, благотворительные открытки, эмалевые нагрудные знаки и афиша с портретом самого Бендера в шальварах и чалме. На афише было написано:

      !!! ПРИЕХАЛ ЖРЕЦ!!!

      знаменитый бомбейский брамин (йог) —

      сын Крепыша – Любимец Рабиндраната Тагора

      ИОКАНААН МАРУСИДЗЕ

      (Заслуженный артист союзных республик)

      Номера по опыту Шерлока Холмса.

      Индийский факир. – Курочка-невидимка. —

      Свечи с Атлантиды. – Адская палатка. —

      Пророк Самуил отвечает на вопросы публики. —

      Материализация духов и раздача слонов.

      Входные билеты от 50 к. до 2 р.

      Грязная, захватанная руками чалма появилась вслед за афишей.

      – Этой забавой я пользуюсь очень редко, – сказал Остап. – Представьте себе, что на жреца больше всего ловятся такие передовые люди, как заведующие железнодорожными клубами. Работа легкая, но противная. Мне лично претит быть любимцем Рабиндраната Тагора. А пророку Самуилу задают одни и те же вопросы: «Почему в продаже нет животного масла?» или: «Еврей ли вы?»

      В конце концов Остап нашел то, что искал: жестяную лаковую коробку с медовыми красками в фарфоровых ванночках и две кисточки.

      – Машину, которая идет в голове пробега, нужно украсить хотя бы одним лозунгом, – сказал Остап.

      И на длинной полоске желтоватой бязи, извлеченной из того же саквояжа, он вывел печатными буквами коричневую надпись:

      АВТОПРОБЕГОМ – ПО БЕЗДОРОЖЬЮ И РАЗГИЛЬДЯЙСТВУ!

      Плакат укрепили над автомобилем на двух хворостинах. Как только машина тронулась, плакат выгнулся под напором ветра и приобрел настолько лихой вид, что не могло быть больше сомнений в необходимости грохнуть автопробегом по бездорожью, разгильдяйству, а заодно, может быть, даже и по бюрократизму. Пассажиры «Антилопы» приосанились. Балаганов натянул на свою рыжую голову кепку, которую постоянно таскал в кармане. Паниковский вывернул манжеты на левую сторону и выпустил их из-под рукавов на два сантиметра. Козлевич заботился больше о машине, чем о себе. Перед отъездом он вымыл ее водой, и на неровных боках «Антилопы» заиграло солнце. Сам командор весело щурился и задирал спутников.

      – Влево по борту – деревня! – крикнул Балаганов, полочкой приставляя ладонь ко лбу. – Останавливаться будем?

      – Позади нас, – сказал Остап, – идут пять первоклассных