Магия большого города. Журналистка. Нинель Нуар

и сохранить подошву первозданной невозможно, и даже не окраина столицы. Тут нужно держать марку и выглядеть на все сто, особенно если я хочу сделать положительную рекламу мистеру Дауру, а не опозорить бедолагу на веки вечные.

      Закрывшись в комнате, я первым делом магией и тряпкой привела туфли в приемлемое состояние. Новыми им, конечно, не быть, но сажу и откровенные царапины убрать удалось. Ох, улетает моя зарплата! Надеюсь, мистер Даур не сильно расстроится, что один из его костюмов слегка пострадал. Грязь я с ткани вывела и бережно прополоскала юбку и пиджак в холодной воде, только вот прорехи на них мне залатать было не под силу. Зашила аккуратно, как смогла, и страшно расстроилась, обнаружив, что на подоле вырван целый клок. За гвоздь, наверное, какой-нибудь зацепилась при падении. Пошвыряло меня вчера знатно, так сразу все и не упомнишь. Штопать, как носок? Ткань тонкая, да еще и с узором. Нить не подобрать.

      Рыдания прорвались неожиданно. Я сжимала в руках злосчастную юбку, утыкалась в нее лицом, вдыхая остатки горелого амбре, и беззвучно отчаянно всхлипывала, хватая ртом воздух.

      Откат после всех событий настиг меня неожиданно, милостиво позволив завершить все срочные дела и не опозориться перед новыми соседями. Саманта меня, скорее всего, поняла бы, но выходить к ней в таком виде, чтобы поплакать на ее плече и намочить ей блузку? Настоящая леди всегда держит себя в руках и не позволяет посторонним видеть ее в минуты слабости.

      А Саманта, несмотря на все вместе пережитое, все еще оставалась для меня чужим человеком. Да, я открыла ей свой дар, но пускать ее дальше в душу не собиралась. И тем более не планировала делиться с ней секретами. Хватит с нее и того, что уже знает. Мне там на полноценную казнь наберется, в случае чего.

      Шейд запрыгнул на колени, поддел лобастой башкой смятую вдрызг юбку, намекая, что в котиков куда удобнее плакаться. Я послушно отложила тряпку, в которую превратилась некогда прекрасная вещь, и продолжила рыдать в пушистую шерсть. Новообретенный фамильяр урчал, то и дело выпуская когти и покалывая меня сквозь ткань халата, но с места не двигался, и постепенно истерика сошла на нет. Я откинулась на спину, позволяя Шейду перебраться мне на грудь, что он тут же и проделал. Потоптался, устраиваясь поудобнее, свернулся клубком и затарахтел громче авто мистера Хэмнетта.

      – А ты умеешь обращаться с женщинами, – поддела я кота, почесывая острые ушки. Шейд сонно моргнул, делая вид, что совершенно ни при чем.

      Мне на голову, взъерошив прическу, приземлился взревновавший скворец. Бенджи распахнул крылья, укрывая ими почти все мое лицо, словно обнимая за щеки, и ласково что-то застрекотал.

      Их совместные усилия увенчались успехом. Я и не заметила, как провалилась в глубокий сон, и в кои-то веки кошмары меня не мучили.

      Проснулась я от непривычной тяжести на груди. Похоже, организм так устал, что до определенного предела кот мне не мешал, а тут – то ли он заворочался, то ли воздуха перестало хватать из-за увесистой тушки. Мое тело успело немного сменить местоположение – теперь ноги тоже