Экспедиция. Олег Юрьевич Рудаков

ители вверх тормашками зависают и визжат, аж сил нет. И всё это в нашем в горсаду. Про мороженое и морские камушки чуть не забыл. Потом плаванье в речке и, в промежутке, загоранье, походы в лес. Да мало ли ещё чего. И всё это с дворовыми друзьями.

      Но тут я наткнулся на объявление, приклеенное на фонарном столбе, что местный университет организует этнографическую экспедицию в город, который от нас находится примерно в двухстах километрах и этой экспедиции требуются ребята как раз моего возраста. Да я ещё никогда не был один, без родителей, да ещё так далеко. Я тут же побежал в этот университет, нашёл там самого большого начальника. Он посмотрел на меня, повертел и сказал, что я гожусь. Записал меня, мой адрес, а потом из глубин своего письменного стола достал листок с надписью "СПИСОК" и передал его мне.

      – Ну, вот и всё. До встречи первого июля, – сказал большой начальник.

      – До свидания, – вежливо ответил я.

      Мне так нравилось слово экспедиция, ещё с детства, когда читал много приключенческих книг, так что я был бесконечно счастлив стать её участником. И, может быть, самым главным. Вернувшись домой, я начал готовиться к экспедиции. И не просто к экспедиции, а ещё и экспедиция этнографической. Я не знал, что такое этнографическая, но это слово придавало такой вес слову экспедиция, что сердце останавливалось и в желудке холодело. Как на больших качелях в горсаду. Мы их называли лодками, потому что они и в самом деле были похожи на лодки. Сиденье с одной стороны и сиденье с другой стороны. Вставать надо было на пол – но разве так раскачаешься? Нет, конечно. И мы вставали ногами прямо на сиденья и раскачивались до сумасшествия. Билетов мы накупали много – на полчаса или на час, наверное, но и это время истекало, и контролёр подходила к рычагу тормоза нашей лодки и плавно опускала его вниз. Лодка останавливалась. Огорчению нашему не было предела. Да и денег в карманах, впрочем, не было тоже.

      Родители одобрили экспедицию и моё участие в ней. Готовился я к экспедиции точно придерживаясь списка вещей, которые надо обязательно положить в рюкзак. Сперва я всё сложил в кучу, а потом, аккуратно, вещь за вещью уложил в рюкзак. В наружный карман рюкзака я уложил сперва ложку, потом алюминиевую тарелку и, в конце, алюминиевую кружку и складной ножик. Складник называется. Тарелка и кружка имели вмятины от былых походов, но это придавало им необыкновенную ценность и привлекательность. И все должны были понять, что это не первая моя экспедиция.

      До отправления в этнографическую экспедицию оставался ровно один месяц.

      С этого момента дни потянулись медленно-медленно. Город разрезала огромная река, и мы с друзьями, пошли по мосту на другой берег в дремучий лес. Мы всё время видели его со своего берега, и он нам казался загадочным и сказочным. И что там живут всякие чудища, которых надо обязательно победить. Но лес оказался просто топольником из очень молодых и низкорослых деревьев. Все деревца были не выше меня. Наверное, ветром года два назад занесло семена, и они здесь прижились. В общем скорее это были кустики или кусты. Мы шли вдоль невидимой реки, раздвигая руками молоденькие тополя, покрытые мягкой зеленоватой корой.

      Из кустов появилась белобрысая голова местного. Увидев меня, он крикнул: – Городские здесь. Бегите сюда. Давайте зададим им жару.

      Мы не стали дожидаться жара и чесанули кто куда, но в целом от местных и в целом к мосту. Нас хлестали изо всех сил маленькие тополя. Было больно, но деревенская шпана могла накидать нам ещё больнее. Позади был слышен топот и воинственные крики деревенских. Это подгоняло нас, и если бы учитель физкультуры со своим секундомером оказался бы здесь, он бы зарегистрировал новый рекорд и мы бы стали чемпионами школы, а может быть и мира, по бегу. Постепенно крики и топот преследователей затихли, но нас это не касалось. Мы бежали к мосту, через мост, к своему берегу.

      Наконец-то настало тридцатое июня. Завтра знаменательный день – я надеваю на себя мой рюкзак, фуражку … Но с самого утра день стал тянуться, как густой красный кисель. И чем ближе к вечеру, тем кисель становился всё гуще. Руки вязли в киселе, ноги вообще не двигались, а диктор в телевизоре вначале говорил нормально, потом всё медленнее, голос его становился всё ниже и ниже, пока не исчез где-то ниже инфразвука. И я уснул.

      Будильник задребезжал ровно в семь, как его я и поставил. Мама когда-то успела приготовить завтрак и, умывшись, я позавтракал. До погрузки в автобус оставалось полтора часа.

      – До свиданья! – сказал я маме, надев рюкзак и фуражку.

      На улице я направился к ближайшей остановке троллейбуса, чтоб доехать до университета. Я почувствовал, что стал настоящим путешественником. Свысока посмотрел на сидящих на сиденьях людей, и стал смотреть в окно, так как равных мне в салоне троллейбуса всё равно не было. Именно поэтому, незадолго до остановки, где я должен выходить, я заметил белый с двумя синими горизонтальными полосками огромный автобус. Между полосками было написано "ЭКСПЕДИЦИЯ". Я надулся от гордости и сделался ещё более значительным. Сойдя на нужной остановке, я прошёл назад, до угла здания и увидел тот самый автобус. Рядом с ним лежали какие-то ящики, стояли зелёные мешки и охранял всё это богатство всего один дяденька. У него