Фото на память. Анна Ильина

Он закашлялся.

      – Не надо так делать. Ты становишься похожа на моржовый хрен, – Ника фыркнула.

      – Плевать. Зато не в майке. Правда, опять пахнет куревом, – Толик взвыл:

      – Она чис-та-я! Как ты могла унюхать то, чего нет?

      – Вы недооцениваете вампирское обоняние. Разумеется, толстовку стирали. Но она лежала рядом с вашей курткой. А куртка до этого висела в каком-нибудь большом шкафу рядом с другой верхней одеждой, в которой вы, несомненно, ходили с вечера пятницы по ночь воскресенья и вовсю при этом дымили. Я права? – разумеется, сказанное имело место быть. Но на выходных-то можно расслабиться?

      – Да, я курил. Более того, ещё и литр пива выпил, впервые за пару месяцев. И собака меня облизывала, и шашлык я жарил, и всё это ты, конечно, чуешь. Мне забрать кофту? – вампирша помотала головой.

      – Не надо. Спасибо вам. Я, наверное, переборщила с вынюхиванием, прошу прощения, – он махнул рукой:

      – Забыли. Ты же не специально это делаешь. Кстати, сейчас, пожалуйста, не дыши, мне надо собрать вещи для стирки. Ну вот, готово. Я в прачечную, – Анатолий вышел из раздевалки и спустился на минус первый этаж.

      Белая пластиковая дверь оказалась заперта изнутри. Он несколько раз дёрнул за ручку, долбанул ногой о хлипкий косяк, но не слишком сильно, ведь целью удара было не развалить конструкцию, а слегка сбить романтический настрой притаившейся внутри парочке. Прачечная пользовалась бешеной популярностью среди любителей одноразовых служебных потрахушек. Вероятно, оттого, что не имела ни окон, ни камер и находилась в середине тёмного коридора, по обоим концам которого располагались хорошо просматриваемые лестницы. К тому же шум от работающих стиральных машин отлично заглушал все звуки. У Толика подобная ненадлежащая эксплуатация помещения вызывала только раздражение, а Ника не любила прачечную настолько, что в принципе ей не пользовалась.

      Развернувшись, он побрёл к лестнице. Сзади послышались шаги:

      – Соколов, это вы? – со второй площадки, помахивая некогда белым халатом, приближался начальник научного отдела Семён Штерн. – Вижу, вы. День добрый. У меня тут катастрофа – опрокинул на рабочую одежду полную кружку кофе. Как человек семейный, скажите – такое вообще можно отстирать?

      – Отбеливатель и холодная вода. Как человек науки, вы могли бы провести пару экспериментов и узнать это самостоятельно, – сарказма в словах Анатолия не содержалось, только мягкая ирония. Штерн был талантливым учёным, очень неплохим руководителем, но совершенно ничего не понимал в бытовых делах. – Однако прямо сейчас прачечная закрыта.

      – Понятно. Пойду тогда покурю, минут через пять попробую снова. Вы со мной? – невозмутимо произнёс научник.

      – Вынужден отказаться – коллеги не простят мне запаха табачного дыма. Скажите, а вас не смущает устроенный тут бардак? – Штерн, ни секунды не сомневаясь, выпалил:

      – Нисколько. Более того, это совершенно нормально, если учитывать специфику организации. Кровь рифмуется с любовью, а