Сын Петра. Том 7. Поступь Империи. Михаил Ланцов

Даниель Дефо.

      – Вот скажи мне, Рафаэль – творец? А Микеланджело?

      – Творцы.

      – А как они работали, знаешь? Они приходили к заказчику. Он им говорил – дерево хочу, вот такой, и чтобы ветки вот так. И они делали так, как хотел заказчик. Ведь он им оплачивал работу, не так ли?

      – Но…

      – Кто-то хочет заниматься свободным творчеством? Я же не запрещаю. Пожалуйста, – улыбнулся Алексей. – Но почему я за это, как заказчик, должен платить? Это же абсурд, не так ли?

      – На это сложно возразить, – согласился Дефо. – Но как же высокое искусство?

      – Высокое искусство… – покачал головой царевич. – Где вы и слов-то таких набрались? Просто делайте свою работу хорошо.

      Эти споры возникали регулярно.

      Можно даже сказать – часто. Но каждый раз разбивались о суровые скалы непокобелимости главного героя. Разводить шоу с творческой интеллигенцией, которая занимается черт знает чем за казенные деньги, он не собирался.

      Однодневная конференция прошла достаточно спокойно и в чем-то даже скомканно. Первый блин, он редко бывает удачный.

      Но она прошла.

      А потом начался традиционный в таких делах банкет. В понимании Алексея. Он-то с высоты веков прекрасно знал, что нередко именно банкет является гвоздем программы. Вот и решил его организовать от души, с размахом, и посмотреть на то, как кто себя ведет в поддатом состоянии. Так сказать, на будущее. Инженеров и мастеров он тоже через такое испытание прогонял. Ведь, как известно, что у пьяного на языке…

      Сам же он не пил практически, по своему обыкновению. Так – пригублял. Все больше смотрел и слушал.

      В зале появился один из доверенных людей Миледи. И аккуратно, без спешки и не привлекая лишнего внимания, подошел к царевичу, шепнув тому на ушко:

      – С Нартовым беда.

      Алексей ему кивнул и так же тихо и спокойно вышел следом. Хотя банкет уже жил своей жизнью и, в общем-то, в нем не нуждался. Споры о литературе потихоньку переходили в острую фазу: некоторые пытались таскать друг друга за бороды.

      Отошли в сторонку.

      – Что случилось?

      Уже через пять минут царевич, быстро одевшись, ехал на разборки. Этакую импровизированную стрелку, если это так можно назвать. С двумя десятками лейб-кирасир и Герасимом.

      Верхом.

      На рысях.

      Быстро добрались.

      Уже было темно, но в особняке, на который ему указали, горел свет. И явно там спать не собирались. Да и ворота перед ними распахнули, словно ждали.

      – Му? – грозно спросил Герасим у слуги.

      Тот сжался, узнав головы лейб-кирасир, но выдавил из себя:

      – Так… заприметил я вас. Как дверь не открыть? – И спешно добавил: – Там они, там. На первом этаже.

      – Жив еще? – спросил выехавший вперед царевич, отчего слуга заробел еще сильнее. Но смог ответить:

      – Семейный