Сын Петра. Том 3. Шведский стол. Михаил Ланцов

не пробовал.

      – Скажи, а ты пробовал конские яблоки?

      – Нет.

      – А почему? Вдруг понравится. Или был негативный опыт? – смешливо фыркнул царевич. – Видишь, не все нужно пробовать, чтобы понять. Достаточно понаблюдать со стороны. Вот я и к пьянству так отношусь. Как гляну на страдания людей поутру, так и задаюсь вопросом: зачем пили? Добровольная пытка. Да и потом голова еще сколько толком не варит? Считай, пьешь и веселишься вечер, а потом сутки, а то и двое страдаешь. А если жирноват или уже немолод, то и более. Там, глядишь, и до удара какого недалеко.

      – Ты просто не пробовал, – усмехнулся князь. – Видишь, скольким людям это по нутру?

      – Миллионы мух не могу ошибаться?

      – Сложный ты человек, – с улыбкой покачал головой Василий Голицын. – Иной раз все так выворачиваешь, что я диву даюсь.

      – Настроение просто озорное, – улыбнулся царевич. – А алкоголь я попробую. Обязательно попробую. Но потом. Может быть. Половину.

      – Без всякого сомнения, – серьезно кивнул Голицын. А потом, сделав небольшую паузу, начал тему, ради которой он и подошел. – Я давно хотел тебя спросить об одной довольно интимной вещи. Хм. Даже не знаю, как начать…

      – Начните с самого начала. Обычно так проще.

      – Думаешь?

      – Уверен.

      – У нас в державе все общество разделилось на ревнителей старины и тех, кто смотрит на Запад. А ты… я никак не могу тебя понять. Какая-то серединка на половинку. То стоишь за самое рьяное обновление. То за старину держишься похлеще иного ревнителя. Как так?

      – Понять меня несложно, Василий Васильевич. Наша страна отстала. Это факт. Сильно отстала от ведущих мировых держав. И людей мало, и производств, и вообще. На века. И там, где француз может идти спокойной походкой, двигаясь в ногу со временем, нам нужно бежать самым отчаянным образом.

      – Я согласен, – кивнул князь. – Но тогда отчего ты непоследователен в стремлении в переделке России по западному образцу?

      – На это есть две причины. Первая лежит на поверхности. Ну сам посуди, если мы будем у них только учиться, то никогда не обгоним. Не так ли? Они придумали. Мы взяли. Пока брали, они придумали что-то новое. Мы вечно будем догонять. Идти в кильватере послушным мателотом. Разве нет?

      – Пожалуй. Я никогда не думал в таком ключе.

      – Это на самом деле то, что лежит на поверхности. Ученик может превзойти учителя только тогда, когда сможет жить своим умом, а не просто подражать мастеру. К тому же слепое подражание опасно и другим неприятным следствием. Превращением в колонию.

      – Но позволь! Колонии завоевывают!

      – Не всегда. Есть разные формы колониализма. Хм. Вот ответь – что такое колония?

      – Эм… – задумался Голицын, явно не имея в кармане удобного и готового ответа.

      – Обычно это зависимая территория, которая обеспечивает сырьем метрополию, получая взамен ремесленные товары. Так?

      – Допустим.

      – Вся суть колонии в так называемом