Стихотворения. Андрей Белый

идет для встречи.

      Он снял треуголку.

      Готовит любезные речи.

      Шуршит от шелку.

Март 1903Москва

      Прощание

      Посвящается Эллису

      Красавец Огюст,

      на стол уронив табакерку,

      задев этажерку,

      обнявши подругу за талью, склонился

      на бюст.

      «Вы – радости, кои

      Фортуна несла – далеки!..»

      На клумбах левкои.

      Над ними кружат мотыльки.

      «Прости, мое щастье:

      уйдет твой Огюст…»

      Взирает на них без участья

      холодный и мраморный бюст.

      На бюсте сем глянец…

      «Ах, щастье верну!..

      Коль будет противник, его, как гишпанец,

      с отвагою, шпагой проткну…

      Ответишь в день оный,

      коль, сердце, забудешь меня».

      Сверкают попоны

      лихого коня.

      Вот свистнул по воздуху хлыстик.

      Помчался

      и вдаль улетел.

      И к листику листик

      прижался:

      то хладный зефир прошумел.

      «Ах, где ты, гишпанец мой храбрый?

      Ах, где ты, Огюст?»

      Забыта лежит табакерка…

      Приходят зажечь канделябры…

      В огнях этажерка

      и мраморный бюст.

Апрель 1903Москва

      Полунощницы

      Посвящается А.А. Блоку

      На столике зеркало, пудра, флаконы,

      что держат в руках купидоны,

      белила,

      румяна…

      Затянута туго корсетом,

      в кисейном девица в ладоши забила,

      вертясь пред своим туалетом:

      «Ушла… И так рано!..

      Заснет и уж нас не разгонит…

      Ах, котик!..»

      И к котику клонит

      свой носик и ротик…

      Щебечет другая

      нежнее картинки:

      «Ma chere, дорогая —

      сережки, корсажи, ботинки!..

      Уедем в Париж мы…

      Там спросим о ценах…»

      Блистают

      им свечи.

      Мелькают

      на стенах

      их фижмы

      и букли, и плечи…

      «Мы молоды были…

      Мы тоже мечтали,

      но кости заныли,

      прощайте!..» —

      старушка графиня сказала им басом…

      И все восклицали:

      «Нет, вы погадайте…»

      И все приседали,

      шуршали атласом…

      «Ведь вас обучал Калиостро…»

      – «Ну, карты давайте…»

      Графиня гадает, и голос звучит ее трубный,

      очами сверкает так остро:

      «Вот трефы, вот бубны…»

      На стенах портреты…

      Столпились девицы с ужимками кошки.

      Звенят их браслеты,

      горят их сережки…

      Трясется чепец, и колышатся лопасти кофты.

      И голос звучит ее трубный:

      «Беги женихов ты…

      Любовь тебя свяжет и сетью опутает вервий.

      Гаси сантимента сердечного жар ты…

      Опять те же карты:

      Вот бубны,

      вот черви…»

      Вопросы…