Ворота Расёмон. Рюноскэ Акутагава

в виде написанного тонкой кисточкой стихотворения на оби. Она была крупнее Хацуко. Очень миловидная, но лицо её, особенно полуприкрытые веки, источало грусть, не то что у Хацуко. Выглядывавшие из-под век глаза излучали туманный свет, который можно было назвать меланхоличным. Именно этот задумчивый, чистый блеск глаз заставил сердце Сюнскэ забиться в волнении, когда, зайдя в зал, он случайно обернулся. И сейчас, встретившись лицом к лицу с обладательницей этих глаз, он не мог не почувствовать, как сердце его снова учащённо заколотилось.

      – Тацуко-сан, ты с Ясуда-саном не знакома? Это Тацуко-сан, она окончила Киотский женский университет и совсем недавно заговорила на токийском диалекте.

      Так непринуждённо Хацуко представила её Сюнскэ. Бледное лицо Тацуко чуть покраснело, и она наклонила стриженную по-европейски голову. Сюнскэ, сняв руку с плеч Тамио, тоже подчёркнуто вежливо, поскольку это была их первая встреча, поклонился. К счастью, никто не заметил, что его смуглое лицо покраснело.

      В разговор вмешался светившийся в тот вечер радостью Номура:

      – Тацуко-сан, двоюродная сестра Хацуко-сан, сейчас поступает в школу живописи, почему и появилась здесь. Она каждый день выслушивает рассказы Хацуко о её романе, поэтому ей необходим отдых. Своими рассказами Хацуко окончательно подорвала её здоровье.

      – Ты несправедлив!

      Это Хацуко и Тацуко воскликнули в один голос, но Тацуко сказала это так тихо, что её почти заглушила Хацуко. Однако Сюнскэ в голосе Тацуко, который он услышал впервые, уловил некоторую твёрдость. Это успокоило его.

      – Свои картины… вы пишете в европейской манере?

      Ободрённый голосом Тацуко, Сюнскэ задал ей этот вопрос, пока Хацуко и Номура пересмеивались. Тацуко опустила глаза к пряжке из хризопраза, повязывающего оби шнурка.

      – Да, – ответила она определённее, чем ей бы хотелось.

      – Твои картины прекрасны. И они нисколько не уступают роману Хацуко-сан. Имей это в виду, Тацуко-сан. Я учу тебя хорошему. Если Хацуко-сан снова заведёт разговор о своём романе, ты тут же должна горячо рассказывать о своей прекрасной картине. Иначе не выдержишь.

      Улыбкой поддерживая то, что сказал Номура, Сюнскэ снова обратился к Тацуко:

      – У вас в самом деле слабое здоровье?

      – Да, сердце немного барахлит… но в общем ничего страшного.

      Грустно глядя на окружающих, Тамио незаметно взял Сюнскэ за руку:

      – Достаточно Тацуко-сан подняться хотя бы по этой лестнице, и она сразу же задыхается. А я легко взбегаю по ней хоть через две ступеньки.

      Сюнскэ и Тацуко, посмотрев друг на друга, обменялись улыбками.

XI

      Чуть улыбнувшись, отчего на её бледных щеках появились ямочки, Тацуко медленно перевела взгляд с Тамио на Хацуко.

      – В этом Тамио-сан действительно силён. Как-то раз сел верхом на перила и съехал вниз. Я перепугалась: вдруг упал бы и разбился до смерти. Говорю: что бы тогда делал? Помнишь, Тамио-сан? А ты отвечаешь, что ещё ни разу не умирал и что в таком случае делать, не знаешь. Мне было забавно услышать такое.

      – В самом деле заявление