Маша для медведя. В плену бандита. Влажная Молли

, он пьёт каждый божий день, и мне житья не даёт. Это хорошо ещё, что он дружков своих не привёл, и они не засели на кухне.В такие дни я даже в туалет боялась выйти из своей комнаты, чтобы не нарваться на толпу пьяных мужиков криминальной внешности.

      Я бы сварила поесть, только из чего?

      Отчим нигде не работал, а пенсию, что мне платило государство по потере кормильца, он у меня отбирал.

      Хоть бы я поступила в университет! Тогда бы я могла съехать в общагу, чтобы не видеть этого урода.

      – Учишь всё! – ввалился в мою комнату дядя Гриша. – Умной хочешь быть?

      Я испуганно подняла глаза на едва стоявшего на ногах отчима. На него было страшно смотреть. Грязный, небритый, с заплывшим от беспробудных пьянок лицом – бомжи бездомные выглядят и того лучше. Скоро у нас арестуют квартиру за долги по коммуналке, и мы тоже станем бомжами.

      Как же быстро может опуститься человек…

      Когда мама была жива, дядя Гриша работал и неплохо зарабатывал. Мама в нём души не чаяла. А у меня с дядей Гришей сразу отношения не сложились. Он был очень строгим и лупил меня за что ни попадя. Гуляла я максимум до восьми вечера, подруг моих он всех разогнал под предлогом, что они шалавы.

      Маме жаловаться было бесполезно, она во всём поддерживала сожителя. Что мне оставалось – хорошо учиться. Школу я окончила с золотой медалью и теперь молила бога об одном: чтобы он помог мне поступить и слинять из этой дыры.

      – Дядя Гриша, вы мне мешаете заниматься! – вскочила я с кровати. – Выйдете, пожалуйста!

      – Лучше бы работу нашла, стерва малолетняя! – пьяно растягивая слова, произнёс отчим. – Толку от тебя…

      – Мне учиться надо! Как же я работать буду? Да и кем?

      – Да хоть проституткой, мне-то какое дело? Сидишь на моей шее, тварь неблагодарная! Красивая ты выросла, фигуристая! Ноги раздвигать – много ума не надо!

      Полжизни запрещал мне из дома носа показывать, а теперь на панель отправляет? Мразь!

      – Давай я тебя научу, дурында, как надо? – ухмыльнулся дядя Гриша и двинулся в мою сторону. – Снимай трусы, Машка! Опробую, на что ты способна!

      Отчим схватился за ремень и начал его расстёгивать, а у меня душа в пятки ушла. Что он задумал, господи? Совсем мозги пропил?

      – Что вы делаете? Уходите! – пропищала я, пятясь от него.

      – Давно мечтал тебе засандалить, только нельзя было. Теперь-то можно? – дыша на меня перегаром, сказал отчим. – Давай, не выёбывайся! Разочек отблагодаришь меня за мою доброту и заботу. Столько лет тебя ростил.

      Меня начало мутить и трясти от ужаса. Звать на помощь было бессмысленно, никто из соседей и пальцем не пошевелит. Дядю Гришу все боялись, никто не хотел с ним связываться.

      Что же делать, мамочки?

      Дядя Гриша схватил меня рукой за горло и швырнул на кровать.

      – Не надо, пожалуйста! – жалобно расплакалась я, отползая к стенке.

      Но дяде Грише было всё равно на мои слёзы. Он снял ремень и расстегнул ширинку.

      – В рот возьми для начала! – приказал он, вываливая своё хозяйство наружу.

      Я зажмурилась, чтобы не видеть это. В нос ударил запах немытого тела отчима, и меня начало выворачивать только лишь от этого. Я не представляла, как возьму в рот его грязный половой орган.

      Пронзительный звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. Отчим притих, но звонок настойчиво повторился снова и снова, и он, матерясь на чём свет стоит, вышел из моей комнаты.

      Я соскочила с кровати, трясущимися руками достала из шкафа дорожную сумку и принялась быстро скидывать в неё свои вещи и документы. Надо бежать! Бежать отсюда немедленно и как можно дальше, иначе дядя Гриша меня просто изнасилует во все щели!

      От одной этой мысли блевать хотелось. Не сегодня, так завтра это произойдёт. Я теперь без страха даже находиться с ним на одной жилплощади не могла. Идти было некуда, но меня это не волновало сейчас. Главное – вырваться отсюда.

      В коридоре послышались громкие мужские голоса, потом грохот и крики, будто кто-то дрался. Это заставило меня шевелиться быстрее. Дружки отчима ничуть не лучше его самого, задерживаться хоть на минуту опасно.

      – Я всё верну, Миша! Клянусь, что верну! – послышался голос дяди Гриши из прихожей.

      У меня душа захолодела. Там разборки какие-то, не иначе.

      От нехорошего предчувствия у меня по спине пробежала струйка пота, и футболка прилипла к спине.

      – Конечно, вернёшь, Гриша! – раздался следом раскатистый незнакомый голос. – Ты один?

      Я замерла, перестав дышать, ища глазами, куда спрятаться. Прошмыгнуть в шкаф не успела. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился огромный верзила. Росту в нём было метра два, плечи такие широкие, что он едва протиснулся в