Я все снесу, милый. Марина Кистяева

я знаю, как тебя зовут.

      – Вот видите, уже прогресс… Хоть одному из нас что-то известно о другом, – паясничала Зоя, не в силах остановиться.

      – На самом деле я узнал твое имя час назад, – полноватые губы мужчины искривились в циничной ухмылке.

      – О как! Тогда, может, мы продолжим просвещать друг друга? Мне вот, например, очень хочется узнать, для чего я вам понадобилась? Доктора так и не сообщили. Все отговаривались тем, что моя расшатанная долгой заморозкой психика не выдержит нагрузки! Как будто что-то может быть хуже положения, в котором я оказалась!

      – Так, значит, вы на самом деле не готовы…

      – Конечно, не готова! И не буду, пока мне по-человечески не объяснят, что к чему!

      Зоя уже сожалела, что отказалась от предлагаемой одежды. В компании мрасса Варшавского больничная пижама заставляла еще сильнее осознавать свою никчемность. Тот не скрывал пренебрежения. Когда они входили в лифт, он отодвинулся от нее, точно брезговал стоять рядом.

      Ну и фиг с ним! Пусть отодвигается.

      Зоя никогда не любила высоких мужчин.

      Он правильно подметил, что она «пигалица». Рост – метр шестьдесят. Ни сантиметра выше. Всю жизнь приходилось носить туфли на высоких каблуках, от которых к концу дня нещадно болели ноги. А еще она когда-то носила красивые костюмы. И всегда с юбкой.

      Теперь же стоит в непонятной пижаме. Брючной. Фи, Зоя терпеть не могла брюки. Даже дома ходила в платьях. При воспоминаниях о доме в груди все заныло. Чтобы унять ностальгию, готовую поглотить с головой, она снова заговорила.

      Неважно что. Лишь бы говорить.

      – Юлиан, а вы…

      Быстрый поворот головы и взгляд ледяных серых глаз, от которого ей реально стало холодно.

      – Я не разрешал тебе обращаться ко мне по имени! – отчеканил он.

      Зоя поежилась.

      Ну и черт с тобой!

      – Хорошо-хорошо, я вас поняла! – В знак примирения она даже подняла руки, отчего бесформенная рубашка задралась, оголяя бока и живот. – Мне к вам следует обращаться не иначе как мрасс Варшавский. Так?

      – Да, – коротко и ясно.

      – А может, тогда уж попросту господин? А?

      Мужчина прищурился и гневно поджал губы.

      – Помолчи лучше, – порекомендовал он.

      Ага, сейчас! Если она останется наедине со своими мыслями – сойдет с ума. А ей необходимо сохранить рассудок. Необходимо.

      – Я всего лишь пытаюсь узнать порядки вашего мира, – пошла она на попятный, пожав плечами. – Зачем сразу сердиться? Я девушка понятливая. Вы мне, главное, расскажите, что к чему, и я не буду приставать с докучливыми расспросами.

      – Ты меня утомила бесполезной болтовней, поэтому повторюсь – помолчи.

      Вроде бы даже не закричал, но на спине Зои выступил холодный липкий пот. И она, сглотнув подступивший к горлу ком, вняла доводам рассудка. Лучше на самом деле помолчать. А вдруг вернет?

      Эта мысль обожгла мозг.

      Ни за что. Ни за что…

      Она замолчит, она вообще перестанет говорить, лишь бы не возвращали в центр. Лишь бы снова не видеть безликие серые стены. Не слышать,