Искусительная маленькая воровка. Меган Брэнди

особенными просто потому, что у них престижная родословная.

      Он долго смотрит мне в глаза, затем кашляет, черты его лица смягчаются.

      – Дорогая, я полагаю, твоей сестре небезопасно находиться в нашем доме.

      Неожиданно, однако.

      – Это ее проблема, – говорю я. – Она должна быть привлечена к ответственности. Какого черта сбежала?

      – «Ответственностью» будет ее голова, рука или нога. Ты ведь понимаешь.

      Мое сердце бьется немного сильнее, но я этого не показываю.

      – Она знала это и все же решила вернуться домой. Она играет с тобой, папа, ищет выход. Она ожидает, что кто-то спасет ее, но ведь ее учили спасать саму себя.

      – Она слабая.

      – Она позорит нас, – выпаливаю я в ответ, и слова ранят нас обоих сильнее, чем хотелось бы. – Всю нашу семью и весь союз.

      Союз Грейсон был создан для того, чтобы объединить влиятельные семьи, устранить имевшиеся пробелы и сделать нас сильнее, в том числе чтобы мы были менее восприимчивы к предательству. Правило «обидел одного – обидел всех», к сожалению, действует, и каждая из наших семей уже испытала на себе, каким мимолетным может быть доверие.

      Тупой расчет Бостон, с которым она даже не смогла как следует справиться, – хотя сама она все придумала?

      Глаза моего отца сужаются, но очень скоро разочарование на его лице исчезает, а на губах появляется улыбка. Он обнимает меня.

      Я прижимаюсь к его груди и на мгновение закрываю глаза.

      Раньше мы были обычной семьей.

      Настолько обычной, насколько может быть семья, в которой отец зарабатывал на жизнь убийствами, прежде чем все поменялось.

      Теперь он платит другим людям, чтобы они делали это за него.

      – Да, дочка, – шепчет он мне в волосы. – Вот почему ты – сокровище. Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, ты сделаешь то, что должна, чего бы это ни стоило. Успехи, которых ты добьешься, взорвут этот мир.

      Мои брови слегка хмурятся, но он этого не видит, когда отпускает меня. Смотрю на него снизу вверх. Борюсь с желанием вздохнуть и вместо этого задаю важный вопрос:

      – Так за ней уже пришли? Послали кого-то?

      – Пока нет. Насколько я понял, они еще не знают, что Бостон ушла. Если бы разрабатывался какой-то план, я бы знал, – говорит отец совершенно уверенно.

      Вероятно, так и есть. У него везде свои люди, даже там, куда, по мнению других, он не может дотянуться.

      – Прошло девять дней с тех пор, как она вернулась. Как они могут не знать?

      – Спроси ее.

      Смотрю на него в упор, и он приподнимает бровь.

      Я хочу начать с того, что он прав, но вместо этого спрашиваю:

      – Как долго, по-твоему, ты сможешь сохранять это в тайне? Сколько пройдет времени, прежде чем они придут за ней?

      – Несколько недель, может быть, меньше, а может, и больше. Мне сказали, что оба Фикиле, и старший, и младший, уехали по делам.

      Снова смотрю на него. Глубокий и острый блеск его глаз не такой, как всегда.

      – Почему ты так спокойно к этому относишься? Это же серьезное дело, папа. Это… ну, как Цезарь и Брут.

      – Это