Ночи нет конца. Алистер Маклин

говорить. Я поделился с нею всем, что нам стало известно, своими подозрениями, сообщил о том, что со мной произошло. Когда я закончил свой рассказ, она, глядя на меня непонимающими, напряженными глазами, тихо спросила:

      – Но почему я очутилась в радиорубке? Ведь меня туда отнесли, правда?

      – Наверно, – согласился я. – Почему? Очевидно, кто-то пригрозил вам пистолетом и намеревался убить вас обоих в том случае, если второй офицер – вы его назвали Джимми Уотерманом – не станет подыгрывать преступникам. Почему же еще?

      – Почему же еще? – эхом отозвалась она. В ее широко раскрытых глазах стоял страх. – А кто же другой?

      – Как это «кто другой»?

      – Неужели не понятно? Если один из преступников целился в Джимми Уотермана, то кто-то еще стоял рядом с командиром самолета. Сами понимаете. Ведь не мог один и тот же человек находиться одновременно в двух местах. Но капитан Джонсон, очевидно, выполнял приказания злоумышленника, как и Джимми.

      Даже ребенку было понятно, что это так. Но я до этого не додумался. Конечно, их было двое. Разве иначе они смогли бы заставить весь экипаж корабля плясать под их дудку? Господи помилуй! Выходит, наше положение вдвое, нет, вдесятеро хуже, чем я предполагал. У нас в бараке девять мужчин и женщин. Двое из них убийцы. Убийцы, не ведающие жалости, готовые убивать ни за понюх табаку, если понадобится. А я не имею ни малейшего представления о том, кто они…

      – Вы правы, мисс Росс, – выдавил я, силясь казаться спокойным. – Как же я раньше не сообразил? – Я вспомнил о пуле, прошившей насквозь человека и пробившей обивку кресла. – Вернее, все это я видел, но не сумел связать факты воедино. Полковник Гаррисон и капитан Джонсон были убиты разным оружием. Один был убит выстрелом из крупнокалиберного пистолета наподобие люгера или кольта. Второй – из пистолета поменьше, с которым справится и женщина.

      Я замолчал. Дамский пистолет! А может, именно дама и стреляла? Уж не та ли, что находится в моем обществе? Возможно, ее сообщник шел за мною нынче вечером. Тогда все встает на свои места… Нет, не может быть. Обморок имитировать невозможно. А что, если…

      – Дамский пистолет? – произнесла стюардесса, словно угадав мои мысли. – Возможно, именно я и стреляла? – Голос ее звучал неестественно спокойно. – Ей-богу, я не вправе осуждать вас. Будь на вашем месте я, тоже стала бы подозревать всех до единого.

      Стянув с левой руки рукавицу и перчатку, она сняла с безымянного пальца кольцо и протянула мне. Рассеянно взглянув на него, я заметил гравировку и наклонился поближе: «Дж. У. – М. Р. 28 сент. 1958 г.». Я поднял глаза на стюардессу, на ее бледное, помертвевшее лицо. Она кивнула:

      – Два месяца назад мы с Джимми обручились. В качестве стюардессы я летала в последний раз. На Рождество мы должны были пожениться. – Отобрав у меня кольцо, девушка вновь надела его, и, когда повернулась ко мне, в глазах ее я увидел слезы. – Теперь вы мне верите? – зарыдала она. – Верите?

      Впервые за прошедшие сутки я повел себя разумно: закрыл рот и не открывал его. Даже не стал вспоминать странное ее поведение после