Черное лето. Майкл Крэйвен

. И никогда не просыпаться.

      Я уже не чувствую злости.

      Сперва она была. Мне хотелось кричать все громче и громче о несправедливости всего этого. Человек с глазами акулы отобрал у меня все.

      Сейчас я смиряюсь.

      В конце концов, это моя вина. Мое желание продемонстрировать находку – вот что меня сюда привело.

      Мне нужно было понимать, что его это не волнует. Ему неинтересно мое открытие. Его заботит совсем другое.

      Так что я лягу и подремлю. Минутку.

      Или, может быть, чуть дольше…

      Глава первая

      На юге Франции живет певчая птичка под названием ортоланская овсянка. Совсем небольшая, сантиметров шестнадцать, и весит граммов двадцать пять. Головка у нее серая, горлышко бледно-желтое, а оперение восхитительного оранжевого цвета. У нее небольшой розовый клюв и блестящие глазки, похожие на горошинки перца. Ее отрывистый щебет нельзя слушать без улыбки.

      Очень хорошенькая птичка.

      Большинству людей при виде ортоланской овсянки хочется сделать ее своей домашней любимицей.

      Но не всем.

      Некоторые люди не ценят ее красоты. Некоторые люди ценят кое-что совсем другое.

      Еще один примечательный факт об ортоланской овсянке заключается в том, что она – основной ингредиент самого садистского блюда в мире. Блюдо, ради которого крошечных певчих птиц не просто убивают, но и подвергают пыткам…

      Шеф-повар купила их два месяца назад. Невозможно стрелять по ортоланам, не уничтожив их, так что она заплатила человеку, который их поймал. По сто евро за каждую. Высокая цена, но если бы охотник попался, штраф был бы намного выше.

      Потом шеф-повар забрала их домой и поступила с ними, как повара Древнего Рима: для начала выколола им глаза. Для двух ортоланов наступила вечная ночь.

      А по ночам они едят.

      Месяц их откармливали просом, виноградом и инжиром. Их вес увеличился в четыре раза. Теперь их можно было есть.

      Блюдо, достойное короля. Или старого друга.

      Когда поступил вызов, она сама перевезла их через Ла-Манш. Высадилась в Дувре и всю ночь ехала в ресторан в Камбрии под названием «Слива и терн».

      Трудно было представить людей более непохожих, чем два ее гостя.

      Один мужчина был в красивом костюме в восточном стиле и накрахмаленной белой рубашке с запонками из чистого золота. Вид у него был культурный и непринужденный, он приветливо улыбался и превосходно выглядел бы на любом светском мероприятии в мире.

      Другой был одет в забрызганные грязью джинсы и мокрую куртку. Грязная вода стекала с его ботинок на пол. Казалось, его протащили через кусты можжевельника задом наперед. Даже в тусклом свете мерцающих свечей он выглядел нервным и суетливым. Жалким.

      Официант, подойдя к их столику, подал им двух птиц в медных горшках, в которых они жарились.

      – Думаю, тебе понравится, – сказал мужчина в костюме. – Это певчая птица под названием ортоланская овсянка. Шеф Жегадо лично привезла их из Парижа и меньше пятнадцати минут назад утопила в бренди…

      Его спутник уставился на птицу размером в палец, истекавшую собственным жиром, и отвел глаза.

      – Что значит утопила?

      – Сделала так, чтобы бренди попал им в легкие.

      – Это варварство.

      Мужчина в костюме улыбнулся. Он слышал об этом, еще когда работал во Франции.

      – Что ж, мы бросаем живых лобстеров в кипящую воду. Вырываем клешни живым крабам. Насильно раскармливаем гусей на фуа-гра. Каждый кусочек изысканного блюда полон страданий, верно?

      – И противоречит закону, – продолжал гнуть свою линию мужчина в джинсах.

      – У всех нас проблемы с законом. Твои, думаю, даже серьезнее моих. Ладно, хочешь – ешь птицу, не хочешь – не ешь, но если все же решишься, делай как я. Это создаст шатер аромата, а заодно скроет от Бога твое обжорство. – Мужчина в костюме накрылся накрахмаленной белой салфеткой и сунул птицу в рот, оставив снаружи только голову. Сжал тельце зубами, и она упала на тарелку.

      Ортолан был обжигающе горяч. С минуту мужчина в костюме лишь прижимал его к языку и делал маленькие быстрые вдохи, чтобы охладиться. Вкусный жир начал таять в горле, и он благодарно вздохнул.

      Прошло шесть лет с тех пор, как он мог позволить себе такой роскошный обед. Он прожевал птицу. Его рот наполнился жиром, кишками, костями и кровью – настоящий взрыв ощущений! Сладкая мякоть и горькие внутренности были великолепны. От жира, покрывшего нёбо, захватывало дух. Острые кости пронзили его десны, и его собственная кровь приправила мясо.

      Это было ошеломляюще.

      Наконец его зубы проникли в легкие ортолана, и он ощутил восхитительный вкус арманьяка.

      Мужчина в джинсах даже не притронулся к птице. Он не мог видеть лица мужчины в костюме, накрытого салфеткой, но слышал хруст костей и вздохи удовольствия.

      Чтобы расправиться