Возвращение герцога. Валери Боумен

должно быть, вы ошиблись, не может быть… – Обернувшись, она взглянула на вошедших, и лицо ее вмиг сделалось мертвенно-бледным. – Ваша… ваша светлость…

      Хозяйка бала схватилась унизанной перстнями рукой за горло, а Филипп, улыбнувшись, приветствовал ее кивком и нараспев произнес:

      – Леди Кранберри…

      Дама почти не изменилась с тех пор, как он в последний раз присутствовал на лондонском балу.

      От изумления из ее уст вырвался то ли истерический смешок, то ли сдавленное рыдание, прежде чем она сумела произнести:

      – Я понятия не имела… – Ей пришлось даже чуть потрясти головой, чтобы собраться с силами и продолжить: – Добро пожаловать, ваша светлость, добро пожаловать.

      Присев в низком реверансе, бедная леди Кранберри, сама не своя от волнения, обернулась к собравшимся и громко произнесла, словно для того, чтобы все знали: она убедилась в этом собственными глазами:

      – Итак, герцог Харлоу, Филипп Грейсон, прошу вас, проходите!

      Все заговорили разом, сверля его глазами.

      Вдох – выдох.

      Филипп уверенно кивнул Клейтонам: знал, что друзья очень волнуются за него. Но ведь он этого и ожидал, поэтому подготовился. Хватит прятаться! Он должен отомстить за смерть брата.

      Не успели они войти в бальный зал, как от группы гостей в центре отделилась молодая леди в платье цвета сапфира и бросилась им навстречу. Знакомая походка, так хорошо ему знакомые кудрявые темные волосы и темно-карие глаза. Филипп не сводил с нее глаз. Несомненно, она направлялась именно к нему. Вот оно, мгновение, которого он ждал и боялся почти год.

      Остановившись перед ним, полными слез глазами она посмотрела ему в лицо. Но это еще не все. Не было сомнений: в ее глазах сверкнула вспышка гнева, и прекрасное лицо обратилось в каменную маску.

      – Филипп? – произнесла она едва слышно, и в ее устах его имя прозвучало как обвинение.

      Ее голос был для него как удар кинжала в грудь. Он не слышал его… сколько? Три года! Все это время он лишь получал от нее письма, да и те потом где-то затерялись… все, кроме одного, которое хранилось у самого сердца в тот миг, когда выстрел свалил его со спины Алабастера и отправил в небытие.

      Она стала старше и очень похудела. Печаль проложила едва заметные морщинки в уголках глаз. Ему было физически больно смотреть на нее. Она была так красива!

      За эти три года он не раз мечтал о том, как они встретятся, но и вообразить себе не мог… Жаль, что так получилось. Как жаль…

      Софи судорожно вздохнула. Филипп – мужчина, которого она так долго любила и которого считала погибшим почти весь прошлый год, – стоял перед ней: живой и даже здоровый.

      Она сдерживалась изо всех сил – слезы, которые могли хлынуть в любой момент, жгли глаза.

      – Это и в самом деле вы, – проговорила Софи.

      С такого расстояния ей можно было рассмотреть каждую черточку его лица, знакомый изумрудный цвет глаз и крошечный шрам под губой, а еще почувствовать его запах: аромат мыла и сандала, отсылавший