Философия творчества. Александр Либиэр

аком случае значат мало".

      Т. Карлейль

      "В течение моей жизни, посвященной не столько жизни, сколько чтению, я неоднократно убеждался, что литературные намерения и теории – это всего лишь стимулы и что законченное произведение свободно от них или даже им противоречит. Если у автора есть что-то за душой, то никакое намерение, каким бы ничтожным или ошибочным оно ни было, не может нанести его творчеству непоправимый урон. У автора могут быть нелепые предрассудки, однако творчество его, если оно оригинально, если оно выражает оригинальное видение мира, не может быть нелепым.

      Х.Л. Борхес

      Книга, которую читатель держит в руках, писалась в течение шести с половиной лет. Кто-то, наверно, сильно удивится, узнав об этом: столько, мол, лет работы потрачено для такой сравнительно небольшой по объему книги?! Но я возражу: книга эта – небольшая по объему, но не по содержанию. Дело в том, что для того чтобы были написаны эти немногочисленные страницы, необходимо было проделать огромную работу по сравнительному анализу всех мировых религий, а также множества мистических школ, существующих в лоне каждой из этих религий. Кроме того, необходимо было проанализировать современные данные науки относительно вопроса о творческом происхождении нашей Вселенной и сопоставить их с данными мировых религий.

      Чем дальше я продвигался в своей работе, тем больше находил аргументов в пользу мысли, высказанной замечательным русским писателем-мистиком Даниилом Андреевым, что рано или поздно люди должны придти к общему синтезу всех мировых религий со всей мировой наукой, который сможет объединить всё разрозненное человечество в добром согласии и мирном сосуществовании. Ведь если отбросить тупоупертый догматизм всех мировых религий и акцентировать внимание на их сущностной стороне, то мы увидим, что никаких принципиальных противоречий между ними нет и быть не может. Более того, мы все явственнее убеждаемся в том, что современная наука делая все больше и больше сенсационных открытий, подтверждает истинность этих религий. Это вселяет в меня надежду, что рано или поздно, но человечество сможет объединиться под крышей единого общечеловеческого учения, названного Даниилом Андреевым "Розой Мира", в котором наука станет религиозной, а религия – научной, и которое поможет людям создать в обозримом будущем благонадежное существование для каждого человека на нашей планете. А я не хотел бы, чтобы меня обвинили в болезненном романтизме или каком-либо утопизме прежде, чем прочтут эту книгу.

      Я вовсе не являюсь пропагандистом идей Андреева. Просто с этим писателем у меня есть общие точки духовного соприкосновения. И если кто-то попытается определить общую направленность моего мировоззрения и причислить меня к тому или иному философскому направлению, то я хотел бы облегчить этому человеку задачу, сказав, что общий стиль и проблематика моего философствования принадлежит, скорее всего, к такому направлению, как религиозный экзистенциализм. Причем я не хочу, чтобы под понятием "религиозный" подразумевалось понятие "христианский", т.к. на самом деле здесь имеется место не только христианским идеям, но и буддистским, и мусульманским, и иудаистским и многим другим. Хочу только сказать, что эти идеи берутся мной на вооружение в основном не из догматического богословия, а из эзотерических учений, имеющихся почти в каждой религии. Это, например, такие учения, как тантризм, йога, даосизм, суфизм, Каббала и другие.

      Но всей работе, проделанной в этой книге, сперва предшествовало (оно сохранилось и сегодня) самое таинственное, завораживающее душу, ощущение присутствия в окружающем меня мире и во мне самом некоего единого начала, которое всеоблемлет собой все сущее нашего мира и является по отношению к нему творческой причиной и главным основанием его бытия. И этот мой личный опыт мистического прозрения является не менее важным материалом, чем тот теоретический багаж, который был впоследствии собран в процессе работы над этой книгой. Этот личный мистический опыт в значительной степени обогатился после страшного события в моей жизни, приведшего меня к очень загадочному состоянию души, которое психологи называют пограничным.

      Если, попытаться кратко сформулировать общую концепцию этой книги, то я бы сказал так: это попытка постижения сущности Бога в контексте панентеизма. И я надеюсь, что после прочтения этой книги у читателя сложится определенное понимание природы Бога, которое я называю панентеистическим: оно не противоречит ни теизму, ни пантеизму, а объединяет их в единое мировоззренческое русло.

      Когда я писал эту книгу, многие мои знакомые очень скептически относились к этой затее, утверждая, что я занимаюсь чепухой и ненужным делом. Насколько их утверждения окажутся верными, покажет время. Я же хочу в свое оправдание сказать следующее: независимо от того, какова будет судьба этой книги, я чувствую, что сделал нужное дело, причем нужное в первую очередь для себя самого. Ведь самое интересное – это то, что я не мог не писать этой книги, т.к. всякий раз, когда я забрасывал ее в письменный стол, то ощущал неустранимую потребность писать ее снова, писать во что бы то ни стало.

      В течение всего времени, пока писалась эта книга, я был охвачен желанием донести хотя бы ничтожно малой части человечества