Встреча с родиной. Александр Стрельников

потом дадут?

      – Давай собирайся, надо БК пацанам закинуть и поесть.

      Видимо, решил проверить, не испугаюсь ли я ехать с ним или типа того. Сам он не боялся. Наедине афганец рассказывал, что воевал в ИГИЛ[2] (страшном и запрещенном. – Ред.) и ему не страшно ничего, его жизнь в руках Аллаха. Я был спокоен, хохлов он не любил даже больше, чем кафиров.

      – Так ты за ИГИЛ сидел?

      – Нет.

      Мы запрыгиваем в «буханку», к этому моменту уже совсем стемнело. Ночь в прифронтовой зоне – сплошная темень. Безлунное небо, ни одного источника света, кроме фар нашей буханки. Я совершенно не видел, куда мы едем, старался поглядывать на дорогу, зарядил автомат на случай засады. Первая остановка где-то в лесопосадке у дороги, машину тут же окружают силуэты. Лиц не видно, не видно ничего. Бойцы разобрали сухпай, заботливо выданный мной, обступили командира и начали рассказывать за жизнь свою тяжелую. Кто-то ногу сильно потянул.

      – Грузись, баля, в тачку. Если скажут, что симулируешь, – пизда тебе.

      Сигареты все курят «в ладошку», не источая света. Далеко на фоне галдежа бойцов слышны раскаты арты. Они так или иначе слышны были всегда, ближе-дальше, это уже детали. Потому часто не буду упоминать об этой местной особенности. Наведались еще по нескольким позициям, картина примерно та же. По возвращении на НПЗ афганец резюмировал:

      – Маладэц, баля. Муж-курица, дальше будешь нормально делать все – в беде не останешься. Я тебя забираю, будешь у меня.

      Я не очень понимал, что именно ему показалось нормальным. Видимо, он ожидал, что я буду совсем не готовым даже к ночным покатушкам по позициям. Но афганец был искренне рад моей выдержке, и я в принципе был не против того, что он меня забирает. Как показывает опыт, обычно, если отказываешься от пути, который предлагает судьба, получаешь вдвое больше и еще говна на лопате.

      – Сегодня уже не поедешь никуда. Отдыхай пока.

      – А что с моими бойцами?

      – Тебе других дадут завтра.

      Совсем один остался, все мои куда-то делись. Намного позже уже узнал, что они стали личной охраной отрядного командира и весь контракт стояли в штабе на «фишке» (в карауле. – Ред.). Я их потом много раз встречал и очень сильно удивлялся, как они от такого однообразия еще не ебнулись.

      Как же сейчас дома, интересно? С этими мыслями я и заснул. Первый день войны выдался у меня насыщенным.

      Мои бойцы

      Утром пришел заместитель афганца, повел меня на склад забирать ПТУР. На складе сидят трое зэков, подхожу к ним:

      – Парни, мне сказали, тут ПТУР мне дадут.

      – Пойдем.

      – Вот, принимай.

      Смотрю на ящики, вскрываю, ракеты мои.

      – Так, а установка где?

      – Какая?

      – Ну, пусковая установка.

      Понимаю, что о таком они впервые слышат. Ищу сам – нет. Говорю заму, что делов не будет, нужен пускач. Позже он нашелся совсем в другом месте, я расписался за получение в журнале, еще в шутку спросил:

      – Что,

2

Запрещенная в Российской Федерации террористическая организация.