Кузница доблести. Морган Райс

с моря. Так что, как видишь, ты потерпел большую неудачу. Эскалон находится в гораздо худшем положении, чем прежде, и тебе некого винить, кроме самого себя».

      Дункана затрясло от ярости.

      «А сколько времени пройдет, прежде чем великий притеснитель обернется против тебя? Неужели ты на самом деле думаешь, что ты будешь свободен, что ты избежишь гнева Пандезии, что они позволят тебе быть Королем и править, как некогда правил твой отец?»

      Энис широко улыбнулся, он был непоколебим.

      «Я знаю, что они позволят», – сказал он.

      Энис наклонился так близко, что Дункан ощутил его дурное дыхание.

      «Видишь ли, я заключил с ними сделку. Очень особенную сделку, чтобы обеспечить свою власть, сделку, которая будет им дорогого стоить, чтобы ее нарушать».

      Дункан не осмелился спросить, что же это за сделка, но Энис широко улыбнулся и наклонился ближе.

      «Твоя дочь», – прошептал он.

      Дункан широко распахнул глаза.

      «Неужели ты и правда думаешь, что сможешь скрыть ее местонахождения от меня?» – спросил Энис. – «Пока мы говорим, к ней приближаются пандезианцы. И этот подарок укрепит мое место во власти».

      Кандалы Дункана загрохотали и этот шум эхом разлетелся по темнице, когда он изо всех сил попытался освободиться и ринуться в атаку, преисполненный невыносимого отчаяния.

      «Зачем ты пришел?» – спросил Дункан, чувствуя себя очень постаревшим, его голос был надломлен. – «Чего ты хочешь от меня?»

      Энис усмехнулся. Он долго молчал, прежде чем, в конце концов, вздохнуть.

      «Я полагаю, что мой отец хотел от тебя кое-что», – медленно произнес он. – «Он бы не позвал тебя, не стал бы предлагать ту сделку, если бы это было не так. Он предложил тебе великую победу над пандезианцами в обмен на что-то, он о чем-то тебя попросил. О чем? Что это было? Какой секрет он скрывал?»

      Дункан смотрел на него, не колеблясь, ему было все равно.

      «Твой отец на самом деле хотел кое-чего», – сказал он, чтобы насыпать соль на рану. – «Нечто благородное и священное. Нечто, что он смог доверить только мне, а не своему собственному сыну. Теперь я знаю почему».

      Энис усмехнулся, покраснев.

      «Если мои люди умерли ради чего-то», – продолжал Дункан. – «То ради чести и доверия – того, чего я никогда не нарушу. Именно поэтому ты никогда не узнаешь».

      Энис помрачнел, и Дункан был рад видеть, что он рассвирепел.

      «Ты по-прежнему будешь защищать секреты моего покойного отца, человека, который предал тебя и всех твоих людей?»

      «Ты предал меня», – поправил Дункан. – «А не он. Он был хорошим человеком, который однажды совершил ошибку. Ты же, с другой стороны, – ничто. Ты – всего лишь тень своего отца.

      Энис нахмурился. Он медленно поднялся в полный рост, наклонился и плюнул рядом с Дунканом.

      «Ты расскажешь мне, чего он хотел», – настаивал Энис. – «Что – или кого – он пытался скрыть. Если ты это сделаешь, я могу быть милосердным и освободить тебя. Если же нет, то я лично буду сопровождать тебя на виселицу, чтобы убедиться в