Современный самозванец. Николай Гейнце

такого рода реклама привлекла в суд не мало желающих присутствовать на таком судебном бенефисе, и огромный зал суда был битком набит самой фешенебельной брюссельской публикой.

      Особенно много было представительниц прекрасного пола, жадных, как известно, до такого рода представлений.

      За полчаса до появления Савина и Мадлен перед судом, в комнату, где они оба находились, явились оба защитника, одетые уже в своих длинных тогах и круглых шапочках.

      Пришли они, чтобы сделать, говоря театральным языком, генеральную репетицию.

      Все их внимание, конечно, было обращено на усвоение Мадлен ее роли.

      Они по очереди разъясняли ей все, что она должна была отвечать на вопросы, могущие ей быть предложенными судом и обвинительною властью.

      Когда наконец режиссер – судебный пристав – пришел за подсудимыми, то они уже были готовы для отражения всякой атаки со стороны их общего врага – прокурора – и спокойно, даже торжественно, вошли в зал заседания, где и заняли места впереди своих защитников.

      Скамьи подсудимых, как у нас и во Франции, в Бельгии нет.

      Там суд помещается на особой эстраде, немного возвышенной над остальной частью залы.

      Эта эстрада отделена от публики решеткой, и за эту решетку входят только участрующие в деле лица, не исключая свидетелей, которые входят по одному, по вызову председателя суда.

      Свидетели дают свои показания, сидя в кресле, стоящем напротив председательского места.

      Стоя говорят только обвиняемые, их защитники и прокурор.

      При входе в зал подсудимых взоры всей публики обратились, конечно, на Мадлен де Межен, которая была удивительно хороша и эффектна в этот тяжелый для нее день.

      На ней было черное шелковое платье без всякой отделки, прекрасно обрисовывавшее ее роскошные формы.

      Ее золотистые волосы были высоко зачесаны вверх по последней моде a la Marie Antoinette, что придавало ей поразительное сходство с королевой-мученицей, на которую она и без того была очень похожа.

      Об этом сходстве не раз писали парижские газеты в более счастливые для нее времена, и это не ускользнуло и теперь от собравшейся публики – в столь аналогичном положений молодой женщины с ее двойником, королевой.

      Шепот восторга по ее адресу пронесся по залу.

      В публике произошло движение.

      Когда оно несколько успокоилось, председатель суда спросил, обращаясь к подсудимым:

      – Признаете ли вы себя виновными в возводимых на вас поступках?

      И Савин, и Мадлен де Межен отвечали отрицательно.

      – Господин судебный пристав, пригласите свидетелей! – приказал председатель.

      Свидетели были полицейский комиссар Жакобс и полицейские агенты, присутствовавшие при аресте обвиняемых.

      Показания их относились только к факту оскорбления их подсудимыми, то есть к обвинению в неповиновении властям и оскорблении должностных лиц.

      Что касается до обвинения Савина в ношении чужого имени, то по этому делу свидетелей