Анна Иоанновна. Николай Павленко

заявил: «Я во внутренние государственные дела ни во что не вступаюсь». Фельдмаршал Миних тоже засвидетельствовал: Бирон «не стыдился публично говорить при жизни императрицы, что он не хочет учиться читать и писать по-русски, чтобы не быть обязанным читать ее величеству прошений, донесений и других бумаг, присылавшихся ему ежедневно»[104]. Эти заявления не соответствуют истине. Известна зловещая роль Бирона в гибели Долгоруких, Голицына и Волынского. Ни одно пожалование вельмож чинами, орденами и деньгами не происходило без ведома Бирона. В его распоряжении находились такие непосредственные исполнители его воли, как Остерман, Ягужинский, Волынский, Бестужев-Рюмин. По свидетельству Миниха-сына, «сия щедрая царица не смела и малейшего подарка сделать без ведома Бирона».

      Неумение Бирона читать и писать по-русски подтверждается общеизвестным фактом: Волынский, подавая Бирону свои записки, велел перевести их на немецкий. Подтверждается источниками и вмешательство Бирона во внутренние дела. Один из них – от самого обер-камергера, оправдывавшего свое назначение регентом Иоанна Антоновича тем, что вельможи «по довольному рассуждению не нашли никого, кто бы человечески удобнее был для государства, как я; и по тем главным причинам, что я знаю положение государства, каждую особу, что они собою свычны; что иностранные, до государства относящиеся дела, мне известны».

      Другой источник, возникший после свержения Бирона с регентства и следствия над ним, содержал вопросы, тоже не оставляющие сомнения в его вмешательстве во внутренние дела: «Всему свету, а особливо всему государству известно есть: 1) что с самого вступления на всероссийский престол до самого окончания жизни ее величества его старательством никому, кто б не был, мимо его к ее величеству никакого доступа не было и что он до милости и конфиденции ее величества никого не допускал; 2) что все милости и награждения только через него одного и по одним его страстям происходили; 3) и что от того добрые и заслуженные люди, особливо всероссийские науки в тех милостях и награждениях не токмо никакого участия не имели, но паче еще противно богоучрежденным государственным регламентам и уставам нагло обойдены и обижены, следовательно же, как натурально есть, у них тем потребное усердие и охота к службе отняты были». Далее следует вывод: Бирон «во все государственные дела, хоть оные до чина его обер-камергерского весьма не принадлежали, он вступал, и хотя ему, яко чужестранному, прямое состояние оных ведать было и невозможно, однако же часто и в самых важнейших делах без всякого с которыми надлежало в том совету, по своей воле и страстям отправлялся».

      Из обвинения вытекает, что Бирон вмешивался в дела не часто, следовательно, не всегда, и не всегда ограничивался камергерскими обязанностями, властно вторгаясь во все сферы управления страной.

      Особый интерес Бирон проявлял к «кадровым» вопросам, назначением на высшие должности, о чем свидетельствуют заискивающие письма к нему вельмож с благодарностью за «предстательство»

104

Безвременье и временщики. С. 61.