Богоборцы. Книга 5. Алексей Широков

надеялся, что это произойдёт так скоро.

      – Благодарю, – я слегка кивнул. – Честно говоря, никогда не думал о себе с такой стороны и не представлял, что когда-то стану участником Игр. И до сих пор не понимаю, что делать и зачем вообще мне это нужно.

      – Нужно, непременно нужно! – чуть не подскочил со стула сухенький старичок, в очках и с седой бородкой а-ля кардинал Ришелье, которая, правда, смотрелась на нём скорее забавно, чем стильно. – Вы не понимаете, какие это открывает для вас возможности!

      – Я понимаю, что минимум двое из моей команды рискуют оттуда не вернуться. – Я скривился и отхлебнул чаю, чтобы успокоиться. – Причём если за Мико ещё может заступиться государство, то Изабелла – это чисто моя проблема. Точнее, Белка и Матвей, поскольку он свою девушку никогда не бросит. А я даже не могу пообещать им защиту, просто потому, что у меня нет Дома. А без него даже со всеми моими несомненными достоинствами и достижениями никто всерьёз воспринимать не будет.

      – Да, вы совершенно правы, – часто закивал Бержерон и, виновато улыбнувшись, развёл руками. – Но, увы, есть установленные процедуры. Я не могу их обойти просто так. К моему величайшему сожалению.

      – А не просто так? – я зацепился за резанувшие ухо слова. – То есть варианты всё-таки имеются, надо лишь выполнить определённые условия. Так?

      – Приятно иметь дело с умным человеком, – француз откинулся на спинку кресла и отсалютовал мне бокалом вина. – Всё так и есть. Регистрация владетельного Дома, по сути, формальность. До двадцатого века никто этим специализированно не занимался. Каждый сам вёл свою родословную, какие-то принимались правителями, какие-то нет. Но в итоге все они просто получили юридический статус Дома по факту своего существования.

      – Прекрасно, – я немного напрягся. – И что требуется, чтобы быстро влиться в их ряды?

      – О, – расплылся в улыбке старик. – Для вас буквально сущий пустячок. Я узнал, что у вас имеется некий молоток. Так вот…

      – Прощайте, месье Бержерон. – я с трудом сдержался и не двинул в наглую сморщенную рожу, поднялся и бросил на стол пару пятитысячных купюр. – Было очень приятно познакомиться. Надеюсь, ваше возвращение в Париж окажется лёгким. Анна Семёновна, безумно рад был с вами познакомиться. Всего наилучшего.

      – Ви слишком импульсивни, Виктохь, – с ударением на последний слог вдруг по-русски заявляет сам француз, никак больше не прореагировавший на мою эскападу. – Если ви дадите мне пять… даже две минути вхьемени, я докажу вам, что это лучший виход в вашей ситуации.

      – Я не сомневаюсь в вашем умении делать белое чёрным и наоборот, – я никогда не питал иллюзий в отношении этого дедушки, потому что любой чиновник его лет и должности – это матёрый волчара, съевший на теме очковтирательства не одну собаку. – Но две минуты выделю. Не больше. Даже интересно, что вы придумали.

      – Анна, бьюдьте добьхи, остявте нас. – Переводчица послушно поднялась и направилась к выходу, а я мысленно поморщился, заметив, как дедок