Клад вечных странников. Елена Арсеньева

девчонки туда ходили письма за раненых писать, ухаживали за ними. В войну же скукотища была смертная, где еще мужика найдешь, кроме как в госпитале? И вот однажды старуха наша случайно услышала разговор двух раненых земляков. Они тоже были здешние, из Нижнего, в смысле, из Горького, как тогда город назывался. Говорили они про какую-то чепуху, а бабке черт знает что почудилось. Знаешь ведь, как в войну жили? Бедность была страшная! Ну и возомнила она, будто речь идет о каком-то кладе. А где, у кого, по какому адресу – неизвестно. Однако адрес этот должна была знать одна женщина. Ну, бабка Клава быстренько отписала своей мамане, как следует поступить: найти эту женщину и выспросить, куда она носила письмо мужа из госпиталя.

      Катерина посмотрела на нее непонимающе и зевнула. Конечно, следовало прекратить эту досужую болтовню. Но Оксану словно подталкивало что-то! Все равно им с Катькой тогда было совершенно нечего делать. Та пришла по старой дружбе поставить бабке капельницу. Она, хоть и не была профессиональным медиком, все же изрядно поднаторела в этом деле, ухаживая за своими родителями, на которых зимой, как нанятые, обрушивались всяческие хвори. И никогда не отказывала в помощи ни соседям, ни бывшей однокласснице Оксане Мальцевой.

      Вот и сейчас – физраствор в соседней комнате капал себе и капал, время щло, а Оксане хотелось почесать языком. Но о чем говорить? Про мужиков? Но Катерина не любила разговоров про мужиков, что вполне понятно при ее внешности. Вот Оксана и продолжала трепаться про бабку. И правильно делала, как выяснилось вскоре!

      – И тут начались сплошные глюки, – продолжала она. – Во-первых, письмо не дошло. То есть дошло, но не скоро, чуть ли не через полгода. Знаешь ведь, как в войну ходила почта! А к тому времени Клава наша умудрилась потерять память.

      – Да ладно! – отмахнулась Катерина.

      – Клянусь тебе! Ты что, думаешь, только в «Санта-Барбаре» герои память теряют? От сотрясения мозга такое бывает запросто! – воскликнула Оксана. – Тут что произошло? В письме Клавдия не могла сообщить ничего подробно. И решила вырваться с работы буквально на день, на два домой. Думала, быстренько обернется, все шито-крыто будет. Наверное, подмазала там какое-нибудь начальство. Не знаю, словом! Села на поезд и через сутки должна была приехать в Горький. А тут самолеты немецкие прорвались и дорогу разбомбили. И Клавдин эшелон попал под эту бомбежку. Народу погибло – море, а она была ранена в голову и осталась лежать под обломками вагона. Узелок с вещами не то пропал, не то сгорел, ее подобрали без всяких документов и отвезли в обычную гражданскую больницу. А когда Клавдия очнулась, выяснилось, что она ни черта о себе не помнит.

      Катерина недоверчиво вскинула брови.

      Видя интерес к своему рассказу, Оксана совсем разошлась:

      – И тут за нее взялся Смерш. Потому что она, гражданская, оказалась в воинском эшелоне. Они же не знали, что Клавдия работала на фабрике военного обмундирования и какие-то знакомства среди военных у нее были. А может, через военных медиков на поезд устроилась, этого она до сих пор толком вспомнить не может.

      – Смерш – это что,