Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание. Лаврентий Берия

издать…

      «Павел Лаврентьевич» улыбнулся и прибавил:

      – Кстати, относительно авторских прав, если вы это будете издавать… Так вот, считайте, что все авторские права мы передаём вам. Впрочем, иначе и быть не может, если публикатором дневников будете вы.

      – Но почему так, «Павел Лаврентьевич»? – удивился я. – Вы что, чего-то опасаетесь? Что, в этих дневниках содержится какой-то взрывчатый компромат, какие-то сенсационные разоблачения и всё такое прочее? Почему такая таинственность?

      «Павел Лаврентьевич» покачал головой:

      – Никакой таинственности, Сергей Тарасович! А сенсации? Нет там никаких «жареных» сенсаций. Мы потому и остановились в конце концов на вас, что ваша книга весьма точно восстанавливает многие обстоятельства. Вы правы не во всём, но в основном попадаете «в точку». И вы увидите, что дневники Лаврентия Павловича подтверждают вашу правоту со всей убедительностью документа эпохи.

      Я начинал выходить из себя:

      – Тем более! Неужели для вас не важно, чтобы аутентичность была установлена тоже с убедительностью документа? Ваши фотокопии надо отдать на государственную экспертизу! Вы что – не понимаете, что это такое – подлинные дневники Берии?! Если они, конечно, подлинные.

      – Они – подлинные. Но убеждать в этом я никого не намерен.

      – То есть? – не понял я. – Это же наша история, «Павел Лаврентьевич»! Вы не имеете права!

      И тут «Павел Лаврентьевич» подтянулся, как будто пружина распрямилась. Я не верил своим глазам! Передо мной сидел не девяностолетний старик, а почти юноша с молодыми сверкающими глазами.

      – Молодой человек! – почти вскричал он. – Я на всё имею право! Это нынешнее время не имеет никаких прав! Вот вы сказали, что содержимое моего портфеля надо передать на государственную экспертизу… Но государственная экспертиза может существовать лишь при наличии государства. А разве то, что мы сейчас имеем – в Москве, в Киеве, да где угодно, за исключением разве что Минска, – это государство? Это Ленин, Сталин и Берия создали могучее государство и возвеличили его! А Хрущ и все остальные заср…цы его проср…ли. Нет сейчас государства, и не отдам я на его «экспертизу» ничего!

      «Павел Лаврентьевич» вдруг успокоился, но всё еще зло заметил:

      – Да и не подтвердила бы их подлинность никакая сегодняшняя экспертиза, успокойтесь! Если бы там были описания оргий, описание интимных особенностей изнасилованных девочек и прочая дребедень, то уж тут всё бы подтвердили в лучшем виде. Но в дневниках ничего этого нет – Лаврентий Павлович был человеком скорее аскетического склада, в чём-то даже пуританином, хотя любил хорошо одеться и любил хорошие интерьеры. Но что тут удивительного – он же был архитектором, его дача построена по его же проекту. И хорошему проекту!

      Я перебирал листы, а «Павел Лаврентьевич» вдруг хлопнул меня по колену и сказал:

      – Знаете, Сергей Тарасович! Разве дело в дневниках Лаврентия Павловича?