Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание. Лаврентий Берия

потому, что Берия, придя в НКВД, не мог не стать при этом реальной «рабочей лошадью», изменяя не имидж наркомата, а его суть, Сталин не мог сразу сделать его наркомом. Врастание Берии в НКВД должно было быть хотя и быстрым, но постепенным. При этом, в зависимости от степени личной вины Ежова в провалах НКВД, можно было или сохранять НКВД за ним, или заменять его Берией.

      Как видно из дневника, Берия не обрадовался назначению в НКВД, и это вполне объяснимо. Он только вошел во вкус созидательной работы в Грузии, а тут снова «лови шпионов»…

      Но Берия был человеком долга. К тому же, придя в НКВД, он сразу после слома старого НКВД тут же создал новую, по сути, структуру, сохранив в наркомате всё живое и нужное и отбросив вредное и гибельное.

      Ведь Берия был строителем, архитектором (иными словами – творцом, созидателем) и по образованию, и по природным склонностям! Понятно и то, почему начинать ему пришлось с решения проблемы деятельности непосредственно оперативно-чекистских структур НКВД, то есть – с ГУГБ.

      В ГУГБ (тогда, впрочем, УГБ) и, в частности, в разведке НКВД тогда сложилась ситуация, которая была не лучшей, чем в разведке ГРУ Генерального штаба РККА. Ряд измен, прежде всего Никольского-Орлова-Фельдбинга, Вальтера Кривицкого, Генриха Люшкова привели к тому, что в 1938 году нельзя было быть уверенным почти ни в ком из внешних сотрудников советской разведки – почти все они могли быть расшифрованы предателями, оказаться под негласным контролем спецслужб противника. Кто-то мог быть под давлением перевербован.

      В этих условиях переломить ситуацию и преодолеть кризис мог, пожалуй, действительно только Берия – с его умением разбираться в людях, энергией, напором и, что очень важно, – с его немалым опытом профессионального разведчика и ещё больше – опытом высокопрофессионального контрразведчика.

      Если судить по первой записи в дневнике от 29 июля 1938 года, Сталин намеревался возложить на Берию прежде всего задачу разбора завалов во внешней разведке. Однако в то лето обстановка в НКВД менялась очень быстро, динамично и развивалась в неблагоприятную сторону. Репрессивные меры, сами по себе необходимые, почему-то приняли обвальный характер. Берия имел прямое отношение к репрессивной операции в пределах в основном Грузии, однако и общий масштаб явления он улавливал. Но не более чем улавливал! Пока Берия был занят руководством республикой, он не имел возможности глубоко анализировать общее положение дел с репрессиями в стране. С сентября 1938 года это стало одной из его прямых задач. Тут и пошло, и поехало…

      Интересна хронология посещений сталинского кабинета Ежовым и Берией начиная с момента нового назначения Берии.

      20 августа 1938 года – за день до назначения Л.П. Берии в НКВД СССР – Ежов был у Сталина вместе с Молотовым – с 19.40 до 23.30. Вне сомнений, Сталин объяснил тогда Ежову, что в НКВД нужна новая рука и этой рукой будет Берия. Но в тот момент Сталин ещё не ставит на Ежове крест как на наркоме НКВД! Это непреложно следует из того, что в сентябре и начале октября 1938 года Ежов появляется у Сталина часто,