Невеста самурая и три папы. Янина Корбут

яйцом. Приподняв стопку разукрашек с Лунтиком, она смахнула в сторону выцветшие контурные карты. После чего, наконец, извлекла одинокую, но тяжелую папину книгу и протянула ее страждущим. То есть нам.

      – Вот, тут один экземпляр. Вроде в подсобке еще штук пять должно быть. У нас философская мысль плохо идет. Инна, кассирша, ругается, что взяли на свою голову. Хотя я вот люблю такое. Почитала бы потом, раз это такой хит. Если вы, конечно, все не заберете.

      – Конечно, заберем, – возмутился Славик и прижал книгу к тощей груди, продолжая снимать видео.

      – Понятно… Сейчас попрошу Бориса вынести остальное.

      Марина, поджав губы, скрылась в подсобке и прикрыла дверь. Оттуда сразу же стал доноситься гул голосов.

      Через минуту, на протяжении которой я листала папину книгу, из комнаты с чашкой в руках и книгами под мышкой выскочил Кролик. Он бормотал что-то про недоеденный доширак.

      – Тоже холодный не любишь? – участливо спросил Славик. – Если остыл – сразу в мусорку. Давай я выверну, а ты книги тащи на кассу. Лады? Тяжелые они, нечего Даринке надрываться. Ей еще рожать.

      Схватив чашку с дошираком из рук растерявшегося Кролика, Славка поспешил к выходу. Через стеклянную вставку двери мы увидели, как он ловко вывернул содержимое чашки в мусорку. И, довольный собой, вернулся.

      Кролик опешил. Он явно любил и холодную лапшу. А теперь остался без обеда.

      – Ну, чего встали? Нам еще по городу гулять, – Славик сунул чашку назад в руку очкарика, приведя того в чувство. – Я думал, вы уже на кассе.

      Мне стало жаль Кролика, впервые столкнувшегося со стихией по имени Славик.

      – Извините его, я оплачу…

      – Вообще-то я вышел сказать, что вы ведете незаконную съемку, – промямлил продавец, с сожалением заглядывая в чашку. – У вас разрешение есть?

      Продажи бестселлера от папы № 3 начинались с непредвиденного скандала.

      – Да ладно, мы же для себя, – беззаботно отозвался Славик, просматривая снятое. – Домашний архив, так сказать. Порадуем писателя, он нам папенька…

      Кролик настаивал:

      – Марина попала в кадр, и ей крайне неприятно. Она просила…

      – Серьезно? Первый раз такое вижу. Отвали, а?

      – Я вот тоже в кадр попал, а я против. Мы же не мартышки, что вы нас снимаете, – заныл очконавт, судя по бейджику и Марининым словам – Борис.

      – А я и не снимал мартышек, – буркнул Славик. – Только тупых обезьян.

      Последние слова он произнес полушепотом, а я громко закашляла, чтобы их приглушить. И попыталась купировать ссору:

      – Ладно, мы вас поняли. Прошу нас извинить. Видео мы обязательно удалим.

      – Рукописи не горят! – высокомерно заявил Славик, а Борис вытащил из-под стола с компьютером еще пяток папиных книг в упаковочной бумаге.

      – Инна Ивановна, будьте любезны, рассчитайте граждан, – недовольно процедил Кролик в сторону кассы, где восседала уже знакомая нам мандариновая дама.

      – А вы вообще кто? – заинтересовалась