Доктор Торн. Энтони Троллоп

удивился доктор.

      – Достаточно, чтобы не голодать, хотя я вовсе не собираюсь держать его в ежовых рукавицах. Если научится тратить разумно, получит все, что пожелает. Но основную долю наследства – поместье Боксал-Хилл, закладную на Грешемсбери, равно как и другие закладные, – я защитил надежным способом: они перейдут в полное распоряжение парня не раньше, чем в двадцать пять лет. А до этого возраста только вы будете решать, что позволить подопечному. Если же Луи умрет бездетным, не дожив до двадцати пяти, все перейдет к старшему ребенку Мэри.

      Имелась в виду Мэри Скатчерд – сестра сэра Роджера, мать мисс Торн и, следовательно, жена уехавшего в Америку почтенного жестянщика и хозяйка большого семейства.

      – К старшему ребенку Мэри! – повторил доктор, чувствуя, как на лбу выступает пот, и не имея сил совладать с бурей чувств. – Право, Скатчерд, вам следует растолковать это положение более подробно, иначе рискуете оставить главную часть наследства юристам.

      – Никогда не слышал имени ни одного из ее детей.

      – Уточните хотя бы, кого имеете в виду: мальчика или девочку.

      – Понятия не имею. Могут быть только девочки или только мальчики. Наверное, девочка подойдет даже лучше, только вам придется проследить, чтобы вышла замуж за приличного человека. Вы станете ее попечителем.

      – Что за вздор! – воскликнул доктор Торн. – Луи Филиппу исполнится двадцать пять уже через год-другой.

      – Почти через четыре года.

      – И ради бога, Скатчерд, постарайтесь сами не оставить нас на произвол судьбы так скоро.

      – Был бы рад, доктор, но загадывать трудно: как уж получится.

      – Даю десять к одному, что это положение вашего завещания никогда не вступит в силу.

      – Верно, верно. Если умру я, то уж Луи Филипп поживет всласть. Просто решил кое-что предусмотреть, дабы сдержать мотовство, пока парень не поумнеет.

      – О, совершенно справедливо. Совершенно! Я бы даже назначил более поздний срок, чем двадцать пять лет.

      – А я нет. К этому возрасту Луи Филипп наверняка образумится. Не сомневаюсь. Ну вот, доктор, теперь моя воля вам известна. Если умру завтра, будете точно знать, что и как делать.

      – И все же, Скатчерд, вы просто упомянули в завещании старшего ребенка сестры.

      – Да, и на этом конец. Дайте мне документ. Хочу вам прочитать.

      – Нет-нет, подождите! Старший ребенок! Надо определить точнее. Необходимо! Только подумайте, какое огромное значение могут иметь эти слова!

      – Какого черта еще могу написать? Не знаю их имен, даже никогда не слышал. А старший есть старший, и все тут. Правда, может быть, учитывая, что я всего лишь железнодорожный подрядчик, надо было назвать младшего.

      Скатчерд уже начал подумывать, что доктору пора уйти, оставив его в обществе Уинтербонса и бренди, но наш друг, хотя прежде очень торопился, сейчас вдруг погрузился в несвойственную медлительность: сидя возле кровати, положил руки на колени и сосредоточил задумчивый взгляд на стеганом одеяле.