Мы воплотим богов. Девин Мэдсон

льняными тряпками окна пробивался слабый свет, но, несмотря на эти признаки жизни, сердце мое, как всегда, забилось от страха. Слишком хорошо я помнил отчаянные попытки Гидеона вырвать нож из моих рук и перерезать себе горло. Прошло уже много дней, но эта картина до сих пор стояла перед глазами.

      Старательно шаркая ногами, чтобы предупредить о своем появлении, я откинул отсыревшую ткань, служившую дверью, и вошел. Гидеон сидел у стены возле догорающего костра, не отрывая взгляда от деревяшки, постепенно обретавшей форму в его руках.

      – Ужин, – сказал я, усаживаясь со скрещенными ногами на пол напротив него. – Прости, он холодный. Мне пришлось сначала отрезать голову Рума.

      Гидеон продолжил стесывать стружку. Я не хотел давать ему нож, но в лагере клинков было предостаточно, и резьба по дереву хотя бы занимала его руки, если не мысли.

      – Грибы сегодня выглядят неплохо, – сказал я, поднимая свою миску. – Немного темнее, чем вчера, но не такие подгоревшие, как днем раньше. Или еще раньше. Хотя три дня назад они вышли вкуснее всего. Я ни за что не скажу это Птоту, ведь он считает себя отличным поваром, но Дхамара определенно готовит лучше.

      Гидеон продолжил игнорировать меня, а значит, я мог без стеснения смотреть на него, пока ел. Он не брил голову с тех пор, как мы покинули Когахейру, и отросшие темно-каштановые волосы приобрели медный оттенок. Когда он был седельным мальчишкой, его длинные темные волосы отдавали рыжиной на солнце. Пламя костра высвечивало крошечные веснушки на его лице, и я был благодарен, что время не изменило хотя бы это. Какая глупость – цепляться за подобную мелочь.

      – Ты должен был поесть вместе с Ладонью, – произнес Гидеон в который уже раз.

      Этот обмен репликами стал таким же привычным, как попытки Шении приносить мне еду.

      – Болтать и есть одновременно нелегко. Лучше подождать.

      Я всегда придумывал новый предлог, и в этот раз Гидеон оторвал взгляд от своей деревяшки, в его глазах мелькнуло веселье.

      – А сейчас у тебя вроде неплохо выходит.

      Такие проблески жизни помогали мне верить, что у него есть будущее.

      – Точно. Ладно, в следующий раз поем с Ладонью и выскажусь насчет пережаренных грибов.

      Он посмотрел в миску.

      – Они совсем подгорели. Тебе необязательно оставаться.

      – Знаю.

      Отложив нож, Гидеон взял миску, глядя куда-то мимо меня. Под его глазами залегли круги, руки слегка дрожали, но хуже всего была эта манера неподвижно сидеть, уставившись в никуда. Мне хотелось вывести его побыть у костра, на людях, но эти стены защищали не только остальных от существования Гидеона, но и его самого от всеобщей ненависти.

      Покончив с едой, я взял дрова из сложенной в углу кучи и подбросил в костер.

      – Здесь ужасно холодно, – сказал я, оглядываясь в поисках одеяла. – А ведь будет еще холоднее. Какой он, этот снег?

      Гидеон поднял взгляд.

      – Холодный.

      – Серьезно? Вот это сюрприз. Я думал,