Петербургские романтические новеллы. Людмила Ив

ей голову на грудь, молодой изменник бесстыдно дремал, а она в эту секунду вспоминала, что старше его, испытывая и горечь разницы, и нежность близости. Только во всей этой внезапно поднявшейся, царапающей стекло снежной канители Александре вдруг послышался отдалённый звон колоколов, в серебряном переливе которых она различала заупокойные мотивы. Наверно, оттого что здесь всё было чужое, однодневное, непостоянное, от гостиничных простыней исходил тонкий аромат обмана.

      Он позвонил только спустя две недели, сказал, что экзамены сдал на отлично, скоро поедет домой, но хотел бы попрощаться.

      «Я просто хочу его. Инстинкт и больше ничего», – утешала себя Александра, плотнее притворяя за собой дверь от любопытных соседских глаз. В этот, третий, раз он пришёл с цветами, растерянно улыбаясь. Только теперь она знала, что эта ночь – последняя, и долго ещё после его ухода не могла заснуть. Шнурок, на котором висел нательный крестик, зацепился за прозрачную стяжку бретельки бюстгальтера и до утра пролежал в кружевной дольке, как уплывший в ладье идол в страну праздности и удовольствия.

      Из аэропорта он позвонил. Только говорить было особо не о чем. Разве что пожелать друг другу удачи. Оба понимали, что у их мимолётной истории нет будущего. Но оставалось ещё кое-что…

      – Ты забыл крестик на окне…

      Александра не видела, как он с выражением досады на лице похлопал себя по ключицам.

      – Что ж, как есть, – сдержанно произнёс он. – С тобой было очень хорошо. Удачи тебе в жизни. Надеюсь, увидимся ещё, тогда и заберу.

      Когда самолёт набрал высоту и в иллюминаторе вид Петербурга стал напоминать тёмную поляну, перечёркнутую светящимися линиями, Алексей немного ещё помечтал о красивой женщине из бара, а потом достал обручальное кольцо из внутреннего кармана пиджака, надел на безымянный палец и уснул. Дома скажет жене, что шнурок порвался.

      Александра умерла в конце мая от большой кровопотери в родильном доме на улице Маяковского[7]. В тот день было ясное, тёплое утро, в воздухе пахло свежей зеленью травы, но Александре, прежде чем она закрыла глаза в последний раз, казалось, что за окном падает голубой снег и на подёрнутых инеем ветках сидят озябшие снегири и клюют ягоды рябины.

      У Алексея родился сын, о котором он никогда так и не узнал.

      Спустя три года Алексей Калинин приехал в Петербург в командировку и даже хотел позвонить женщине, с которой ему когда-то было хорошо в постели, но обнаружил, что номер он стёр из телефона, а явиться непрошеным гостем показалось глупой затеей. Да и он уже кое с кем по дороге познакомился. Так что смутный образ давней подруги «за сорок» тихо угас в его гусарской памяти. Но надо сказать, что жена ему так и не родила мальчика.

      Малыш Александры попал в Дом малютки. В наследство ему достались нательный крестик на шёлковом чёрном шнурке, аккуратно уложенный в небольшой бархатный мешочек, и ключ от квартиры в спальном районе где-то на Парнасе[8].

      Февраль 2019

      Горбун и натурщица

      В группе его называли Квазимодо

7

Родильный дом № 6 имени профессора В. Ф. Снегирёва находится на улице Маяковского (дом 5).

8

Парнас – район на севере Санкт-Петербурга с плотной многоэтажной жилой застройкой.