Падчерица смерти. Евгения Соловьева

и ничего с этим не делать! Хватит, и так долго ждал, пока все уладится как-нибудь само!»

* * *

      Хмуро оглядев со своего места зал Совета, Грегор невольно подумал, что каких-нибудь полсотни-сотню лет назад здесь присутствовали и в самом деле Три Дюжины глав дворянских родов, а сейчас хорошо если наберется два десятка! Этьен Райнгартен, ставший главой рода всего год назад и сидящий почти напротив, приветливо кивнул.

      «А вот Эжена здесь нет, и, значит, речь пойдет все-таки не о войне», – подумал Грегор, сам толком не зная, радует его это или все же огорчает? Нет, он вовсе не хотел новой войны! Но там он был на своем месте… Не жестокая ли насмешка судьбы: делать все, чтобы война закончилась, и не найти себя в мирной жизни? Впрочем, теперь его место – это Академия. Грегор невольно улыбнулся, вспомнив, как увлеченно изводил упырей его особый курс и как Эддерли, Аранвен и Ревенгар все-таки приволокли в Академию матку. «Трофей!» – гордо заявил Саймон. «Экспонат для музея», – осторожно поправил Дарра, а Ревенгар так умоляюще взглянула на Грегора, что он только рукой махнул и пообещал разобраться с ними завтра. То есть сегодня.

      Видимо, приняв улыбку Грегора на свой счет, приподнялся с места и поклонился молодой Кастельмаро, внук Великого Магистра и тоже бывший подчиненный. Отличный офицер-боевик, насколько помнил Грегор. Друг Дориана Ревенгара… Кстати, о Ревенгарах!

      Он осмотрел длинный стол, рассчитанный на три дюжины человек, ища взглядом наследника Дориана, и увидел его почти у самого дальнего края: блеклый, как моль, длинный, какой-то нескладный, словно месячный жеребенок, юноша неуверенно поглядывал на собравшихся. Пожалуй, если они хоть чем-то похожи с сестрой, то только этой нескладностью, свойственной ранней молодости. «Впрочем, Айлин она даже придает странное неуловимое очарование, – отметил Грегор. – А вот Артур выглядит беспомощным. Он, конечно, похож на Дориана – вот только Дориан в эти годы был уже плечист и крепок, не говоря уже об уверенности в себе. Наследник – всего лишь его бледная тень».

      Рядом с Артуром Ревенгаром сидел лорд Логрейн, упитанный и благообразный, словно купец. Не глава рода – младшая ветвь, опекун единственной наследницы… Грегор плотнее сжал губы, кивая ему. Репутация у лорда была вполне безупречной, но чутье подсказывало, что к этому человеку поворачиваться спиной не стоит, а чутью Грегор привык доверять.

      Милорда Мэрли он старательно миновал взглядом. Старик так искренне обрадовался ему перед Советом! Крепко обнял, едва не прослезившись, провозгласил, что у Грегора «глаза его любимой Аделин», сдержанно попенял «дорогому мальчику», что тот совсем забыл старика-деда, пригласил на праздник Всеблагой…

      Грегор едва смог отказаться, сославшись на дела Академии. Видит Претемная, Мэрли ничем не заслужил пренебрежения, которое Грегор выказывал его роду уже почти тридцать лет! Но тем более стыдно было смотреть ему в глаза. Глаза человека, так и не узнавшего, кто виновен в смерти его дочери, мачехи Грегора. Бастельеро