Лев, Колдунья и платяной шкаф. Клайв Льюис

они вспыхивали, словно охваченные пламенем. Упряжь из ярко-красной кожи была увешана колокольчиками. На санях, держа в руках вожжи, сидел толстый гном; если бы он встал во весь рост, он оказался бы не выше метра. На нем была шуба из шкуры белого медведя, на голове – красный колпак с золотой кисточкой, свисавшей на длинном шнурке. Огромная борода ковром укутывала гному колени. А за ним, на высоком сиденье, восседала фигура, ничем не похожая на него. Это была важная дама, выше всех женщин, которых знал Эдмунд. Она тоже была закутана в белый мех, на голове у неё сверкала золотая корона, в руке – длинная золотая палочка. Лицо у неё тоже было белое – не просто бледное, а белое как снег, как бумага, как сахарная глазурь на пироге, а рот – ярко-красный. Красивое лицо, но надменное, холодное и суровое.

      Великолепное это было зрелище, когда сани во весь опор неслись по направлению к Эдмунду: звенели колокольчики, гном щелкал хлыстом, по обеим сторонам взлетал сверкающий снег.

      – Стой! – сказала дама, и гном так натянул вожжи, что олени чуть не присели на задние ноги. Затем стали как вкопанные, грызя удила и тяжело дыша. В морозном воздухе пар вырывался у них из ноздрей, словно клубы дыма. – А это что такое? – сказала дама, пристально глядя на мальчика.

      – Я… я… меня зовут Эдмунд, – пробормотал он, запинаясь. Ему не понравилось, как она на него смотрит.

      Дама нахмурилась.

      – Кто так обращается к королеве? – сказала она, глядя на Эдмунда ещё более сурово, чем прежде.

      – Простите меня, ваше величество, – сказал Эдмунд. – Я не знал.

      – Не знать королеву Нарнии! – вскричала она. – Ну, скоро ты нас узнаешь! Ещё раз спрашиваю: что ты такое?

      – Прошу прощения, ваше величество, я вас не совсем понимаю, – сказал Эдмунд. – Я школьник… хожу в школу, то есть ходил. Сейчас у нас каникулы.

      Глава четвёртая

      Рахат-лукум

      – Какой ты породы? – снова спросила Колдунья. – Ты что – переросший карлик, который обрезал бороду?

      – Нет, ваше величество. У меня ещё нет бороды. Я – мальчик.

      – Мальчик! – воскликнула Колдунья. – Ты хочешь сказать, ты – сын Адама?

      Эдмунд стоял не двигаясь и молчал. К этому времени в голове у него был такой ералаш, что он не понял вопроса королевы.

      – Я вижу, что ты – олух, кем бы ты ни был ещё, – промолвила королева. – Отвечай мне наконец, пока у меня не лопнуло терпение. Ты – Человек?

      – Да, ваше величество, – сказал Эдмунд.

      – А как ты, скажи на милость, попал в мои владения?

      – Простите, ваше величество, я прошёл сквозь платяной шкаф.

      – Платяной шкаф? Что ты имеешь в виду?

      – Я… я отворил дверцу и… и очутился здесь, ваше величество, – пролепетал Эдмунд.

      – Ха! – сказала королева скорее самой себе, чем ему. – Дверцу! Дверь из мира Людей! Я слышала о подобных вещах. Это может всё погубить. Но он всего один, и с ним нетрудно управиться.

      С этими словами Колдунья привстала с сиденья и взглянула Эдмунду прямо в